— Да, мне бы это не понравилось! Я предполагаю, вы понимаете, когда о вас судят несправедливо?
— Я не такая, как обо мне пишут газеты, — подтвердила Лилиана.
— А о чем они пишут?
— Я не высокомерна, во-первых. И не бессердечна, во-вторых. — Крис не очень-то поверил, но ничего не сказал. — У меня бывает недоступный вид, потому что я не испытываю радости, имея дело с дураками.
— Понимаю.
— Не думаю, что понимаете, — возразила она с холодком в голосе. — Во мне есть другая сторона, которую никто никогда не видел. Моя личная.
Крис улыбнулся. Если она и верила сама в то, что в ее характере нет высокомерия или бессердечия, — это означало лишь одно: она не очень ясно разбиралась в себе.
— Мне кажется, что я пока не встретился с такой женщиной.
— Вы и не встретитесь, — парировала дочь богача самым надменным тоном. — Я устала. Пожалуй, я пойду теперь в постель, — и, повернувшись к нему спиной, величественно направилась в спальню, восхитительно демонстрируя свой задний фасад в облегающих джинсах.
Крис стиснул зубы. Еще восемнадцать часов. И тогда она уйдет. И ему никогда уже не придется опекать ее. Он остался на месте, пока не удостоверился, что она закрыла дверь спальни. Тогда он поднялся и устроился на кушетке, соорудив из подушки и вязаного шерстяного платка себе постель. Перед тем как заснуть, он долго лежал с открытыми глазами, глядя на огонь.
Между тем Лилиана никак не могла расслабиться. Она не хотела выключать лампу, но лампа была мощная и заливала комнату ярким светом. Когда она попробовала остаться в темноте, это оказалось слишком страшным. Обступали воспоминания. О ее похищении. О пробуждении в номере отеля. И о смерти двух преступников, которых Крис вынужден был убить. Ей хотелось скорее поехать домой, вернуться к нормальной жизни, которую она вела перед тем, как все это произошло.
Девушка возвращалась мыслями к тому, что говорил Крис о ее характере. Если она и относилась к людям презрительно, то это объяснялось их обращением с ней, как с бездушной разряженной куклой, а она была женщиной из плоти и крови. Или это были люди, которые кичились своей собственной значимостью и ожидали, что она с благоговением падет к их ногам. Кое-кто из них был больше заинтересован в финансовом и политическом могуществе ее отца, чем в ней самой.
Крис не подпадал ни под одну из этих категорий. Его не пугало ее положение. И в его объятиях она отнюдь не была каменной. Могущество ее отца не оказывало на него никакого воздействия. Ее удивило и обескуражило, что этот человек, казалось, делал все, что мог, чтобы игнорировать ее.
