Его мозги лихорадочно работали, переоценивая все мысли. Конечно, это Анна, которой досталась приличная вдовья часть наследства от мужа, оговоренная и оформленная при заключении брака, задолго до того, как Уитли обнаружил, что Анна была ему неверна. У нее есть деньги, чтобы нанять этих громил. Чтобы снять дом и держать его там под замком. Почти наверняка это не Уитли-Хаус и не какой-либо дом в Мейфэре, если верить обонянию. Аромат роз, смешанный с запахом капусты и сточной канавы. Бэй замычал. Она подняла вуаль, окинула его взглядом и одарила так хорошо знакомой ему отработанной улыбкой.
— Прости, что я так поздно. Мне только сейчас сообщили об успехе вчерашней операции.
Анна жеманно сложила на груди руки в черных перчатках. Судя по всему, она не собиралась вытаскивать кляп у него изо рта или развязывать его путы. И уж конечно, не могло быть и речи о том, чтобы одеть его или хотя бы накрыть одеялом. Он лежал, чувствуя, как его охватывают ярость и стыд.
— Ты был не слишком склонен принять мое предложение, о котором мы говорили в прошлый раз. И я решила сама создать условия для того, чтобы ты передумал. — Она протянула руки в черных перчатках и обхватила его член. Несмотря на все его усилия, тот среагировал на ее многоопытное прикосновение. — Как приятно. — Она склонилась над ним, какую-то долю секунды подразнила губами, а затем принялась работать руками.
Он скосил глаза, вспоминая испанские окопы и холодный дождь. Ту неделю, что он провел в плену, захваченный группой французских солдат-перебежчиков. Когда пришлось есть хлеб с червями. Лежать в собственных испражнениях. Умываться, чтобы быть в кровь избитым сменяющимися караульными. Похороны бабушки и старенькую миссис Пул, которая привела в церковь своего злого, вонючего пса. Зимнее утро, когда ему пришлось пристрелить своего любимого коня, когда тот, тяжело дыша, лежал в снегу, глядя на него такими доверчивыми глазами, а дрожащий Бэй стоял над ним. День, когда узнал о потере своего ребенка. Все было бесполезно. Анна ласкала его до тех пор, пока он не кончил на грязные простыни.
— Я пришлю одного из охранников помочь тебе. А может, нескольких. Они рассказали мне, что ты вчера задал им хорошую трепку.
Он ничего не помнил об этом, осталось лишь чувство унижения. Столько лет он сражался и убивал, и вот его инстинкты притупились, размягчились. Чего нельзя сказать о плоти — к его ужасу, она была твердой как камень.
— Я вернусь завтра. И поговорю с кем-нибудь, чтобы прибрали комнату. Здесь отнюдь не идеальные условия, чтобы зачать нашего ребенка. Всего лишь месяц, Бэй. Это все, что я прошу. Если мы не сможем выполнить нашу задачу, я отпущу тебя обратно, к твоей маленькой шлюхе на Джейн-стрит. — Она вышла из комнаты, не забыв запереть ее на замок.
