– Один у тебя ребенок? – Иван неожиданно.
Зарделась Катя.
– Двое. Есть еще сын старший, Кирилл. Подросток еще…
– Тоже с вами живет? – удивился Зарубин.
– Нет… Убежал три года назад. Не хочу, мол, мамка, с тобой в нищете жить и на Колю твоего смотреть не желаю. Беспризорничает где-то. Я и в розыск в милицию подала – куда там!
– А отец-то его где?
Не ответила хозяйка, и понял Иван: зря он вопрос этот задал.
– Ладно. Что у нас в городе за это время произошло?
– Да столько всего произошло, что и не упомнишь, – оживилась Катя.
– А Супрун где?
– Думаешь, он Валеру убил?
– Больше некому, – процедил Иван. – Хомуталин-то карьерой тогда был озабочен, не стал бы. Да и незачем ему было.
– Года четыре назад зарезали Супруна на Климовке. Ножом прямо в сердце. Говорят, будто «черные», которые там живут. Мало ли что говорят… А убийцу-то так и не нашли.
– Жаль, что зарезали… Спросить не с кого. Что еще нового?
– Родители твои померли.
Помрачнел Зарубин.
– Знаю. Был сегодня на кладбище. Завтра проснусь – пойду могилы в порядок приводить.
– А еще пожар у нас был… В субботу. Почти вся Залиния выгорела. Один только дом чудом уцелел – Василия Захаровича.
– Видать, и впрямь бережет бог хороших людей, – Иван серьезно. – А отчего пожар-то?
– Одни говорят – случайность, другие – халатность, третьи – поджог. А там поди разберись…
Когда водку допили, за окнами совсем светло стало.
– Ну что, Катя, спасибо тебе за хлеб-соль, – поднялся Зарубин из-за стола. – Пойду в гостиницу на ночлег устраиваться. «Турист» еще работает?
– Ладно, Ваня, в какую гостиницу в семь утра! Оставайся тут!
– А Коля твой?
– Договоримся. Я тебе тут, в зале, постелю.
Подумал гость и согласился: и впрямь, почему бы у одноклассницы не переночевать?
Стелет хозяйка простыню белоснежную и на Ивана исподтишка поглядывает. Видит Зарубин, что спросить его хочет о чем-то, да не решается почему-то.
– Может, Кать, спросить хочешь о чем-то?
Выпрямилась Катя.
– Хочу… Если можно.
– У меня все можно спрашивать.
– Вань, а Вань… Зачем ты в наш город вернулся?
Насупил Зарубин брови.
– Знаешь, Катя… Другой бы никогда не сказал. А тебе скажу. Мы все собираемся когда-нибудь раздать долги. И собрать их с других. И наступает время. Или не наступает. Так вот для меня – наступило.
