Работают два корейца, двумя веслами сзади кормы, выделывая веслом восьмерки. При полном грузе работают восемь весел.
На другой стороне реки большая песчаная отмель, ясно показывающая горизонт высоких вод (до 3 1/2 сажен, как оказалось по измерению).
Паром до берега не дошел, и мы вброд, ниже колен, прошли на берег. Корейцы предлагали перенести нас на своих плечах, но мы решительно отказались.
На берегу уже ждут две арбы, запряженные быком и коровой. Запряжка с двумя оглоблями; на шее род английской шоры из веревок, в ноздре же животного кольцо, от которого веревки проходят между рогами: этими веревками и управляют. В такую двухколесную арбу — колеса сплошные — накладывают до 15 пудов и берут по копейке с пуда и версты. Это ровно в десять раз дороже обычной нормы других стран.
У подъезжавших к нам корейцев мы меняем деньги. За наш рубль, или японский доллар, нам дали пятьсот кеш.
Кеша — медная монета, величиной между двумя и тремя копейками, с дырочкой посредине, чрез которую и нанизываются эти деньги на веревочку. Мы разменяли только шесть рублей и не знаем, куда деваться с этим грузом.
Наш проводник к бухте Гашкевича русский корейский старшина.
Просто, не соблюдая никаких формальностей, переехали мы границу Кореи, — формальностей, из-за которых нам столько пришлось возиться. Говорят, что так и дальше проедем мы всю Корею и не спросят у нас наших паспортов.
Мы едем мимо дома какого-то пограничного чиновника, и, по совету переводчика, я послал ему свою карточку, напечатанную по-корейски: «путешественник такой-то»…
Все время у подножия травой поросших гор множество живописно разбросанных, уже без заборов, фанз.
Вот и перевал к бухте Гашкевича, и с перевала уже видны и бухта и громадное озеро.
Двадцать девять лет тому назад у этой бухты погиб пароход Кунста и Альберса. Пассажиры тогда спаслись на лодке во Владивосток, а севший на мель пароход оставили на произвол судьбы.
Но когда затем возвратились за грузом, ни груза, ни парохода не оказалось: прибрежные корейцы все разграбили. Разграбили, как дети: товары, оказавшиеся вне их понимания, — они выбросили назад в море. Только водку выпили да русскими бумажными деньгами расклеили у себя окна.
Хозяева парохода жаловались тогда корейскому правительству, и в результате камни (исправник) Кегенху и мелкий пограничный чиновник поплатились своими головами за этот грабеж.
В деревушке Косани, где только четыре года назад упразднена пограничная стража, и были они казнены.
