— Нельзя силой заставить его полюбить Криса. Некоторые люди не способны заботиться о ком-либо, кроме себя.
Юджин знал, что говорит правду, но ему трудно было представить, что Китти могла выйти замуж за такого мужчину. Ведь она была такой женственной, нежной, исполненной чувства собственного достоинства! Как могла она жить с этим Харпером? Китти отдала ему всю себя, а взамен не получила ничего… кроме Криса. Впрочем, такой дар стоил многого.
— Я пойду, займусь обедом, — вздохнула Китти, — а ты займись с Крисом.
Юджин подошел к ней и нежно взял за подбородок.
— Не беспокойся, Китти. Крис не страдает от недостатка любви. У него есть ты, твоя семья и… я.
Китти ласково погладила Юджина по руке и сказала:
— Спасибо. — Улыбнувшись ему, она повернулась и пошла на кухню.
Смит подошел к Крису и сел рядом с ним на софу. Мальчик моментально взгромоздился к нему на колени и спросил, показывая на открытку:
— Что значит «эффектно»?
Юджин задумался, а потом сказал:
— Если посмотришь на что-нибудь и скажешь «Ах», то это и значит «эффектно».
Крис перевернул открытку и сказал:
— Ясно. Ты когда-нибудь был там?
— Очень давно, да и то всего один раз.
— У меня есть открытки со всех концов света. Хочешь посмотреть?
— Конечно.
Крис помчался в свою комнату за коллекцией, а Юджин, оставшись в одиночестве, принялся оглядывать комнату. Эта уютная гостиная была совсем непохожа на его собственную: дорогая мебель, на стенах картины, безделушки на полках… Можно было предположить, что обстановка остальных комнат не уступает этой. Да, у Китти и ее сына был чудесный дом, из которого ей наверняка не захотелось бы уезжать.
Появился Крис, держа в руках альбом. Он снова устроился на коленях у Юджина и сказал:
— Мама сделала мне этот альбом сама, он у нее получился лучше, чем магазинный.
Это была большая тетрадь с прозрачными кармашками, в которых лежали открытки и фотографии. Юджин держал альбом, а Крис переворачивал страницы и давал объяснения. На последней странице была похвальная грамота из школы, и Крис, закрыв альбом, вздохнул:
— Вот и все.
Но Юджин видел, что на обороте последней страницы было еще что-то. Когда он спросил об этом, мальчик снова вздохнул и достал цветную фотографию голубоглазого блондина.
— Это мой папа, — сказал он.
Джона Харпера можно было бы назвать красивым, если бы не его улыбка: в ней было что-то хищное. Взгляд голубых глаз был холоден, но выражение лица выдавало слабость характера. Даже если бы Юджин ничего не знал о нем, он бы назвал его неискренним, хитрым, не заслуживающим доверия. Но он уже знал кое-что об этом человеке и про себя назвал его скотиной.
