— Пропал мой «опер». Как в воду… — сказал он.
— Арнольд? — спросил Глушков.
— Да.
— Ого! Ты смотри! — воскликнул Алексей Николаевич, указывая пальцем на корзину. — Газетки-то нет…
— Да. Исчезла.
— Сам выбросил?
— Нет. Волохов украл.
— Так надо же отобрать! — забеспокоился следователь.
— Не надо, Алексей Николаевич. Это другая газета. Наколотую я спрятал. Они, видимо, условились раньше, и Волохов ждет. Пускай сегодня почитает, подумает, а завтра поговорим. Очень испорченный человек!
— Да-а… Откровенно говоря, я удивлялся твоему терпению, Константин Семенович! — сказал Глушков, надевая темно-синее летнее пальто. — У меня всё внутри кипело. Взять бы паршивца за шиворот да выпороть как следует… Ничего ведь не боится, подлец!
— Порка тут не поможет. «Учи, пока поперек лавки ложится», — как говорит один мой друг… бывший старшина.
Прежде чем покинуть комнату, Константин Семенович набрал номер телефона роно. Секретарша сообщила, что заведующий находится на совещании в Смольном и сегодня не приедет.
— Ты о чем задумался, Константин Семенович? — спросил Глушков, видя, что Горюнов положил трубку на рычаг и в таком положении застыл.
— Я подумал о том, что наверно мальчишки в камере сильно волнуются. Они уверены, что именно сейчас, в данную минуту, решается судьба дальнейшей их жизни.
В конце лета погода решила вознаградить ленинградцев за холодную весну. В скверах, на площадях, на бульварах пышно цвели розы, флоксы и разнообразные однолетники. Асфальт не успевали поливать, и днем он разогревался до того, что на нем отпечатывались каблуки и рисунки резиновых подошв. Лимонад стал дефицитным напитком. Мороженое поедали в огромных количествах.
И всё-таки Константину Семеновичу удалось купить большой красивый торт из мороженого.
Дверь открыла Оля. В голубом платье, с пышным белым бантом в волосах, она выглядела очень нарядной.
— Папа! У нас гости! — деловито сообщила она.
— Ну! Кто же?
— Тетя Вера приехала!
Вера Васильевна, подруга Татьяны Михайловны по педагогическому училищу, работала учительницей в Дубровке и частенько приезжала в Ленинград.
— Тем лучше… Держи, Лешка! — сказал Константин Семенович, передавая дочери коробку.
— А что тут? Ой! замороженный торт. Вот здорово! Но он же растает, папа. Его надо скорей есть!
— Ничего, ничего. Там лежит сухой лед.
— А ты обедать будешь?
— Конечно! Ты пока приготавливай, а я поздороваюсь.
Оля убежала, и в это время в прихожую выглянула Татьяна Михайловна. На ней было светлое платье, волосы чуть завиты и уложены в какую-то необычную прическу.
