— Вот именно… Отправят его в колонию, и совсем пропадет Максим!
Петухов завертел головой от одного следователя к другому, и в широко открытых его глазах появился ужас.
— Дяденька… не надо… отпустите меня домой… — со слезами заговорил он. — Я никогда больше… Я вам верно говорю… Честное пионерское!.. Отпустите домой…
— Замолчи! — резко остановил его Константин Семенович и, немного помолчав, строго продолжал: — Ты думаешь, мы можем нарушать из-за тебя закон? Ошибаешься. Алексею Николаевичу нравится, что ты любишь голубей и вообще животных. Я тоже юннатов люблю… Но вопрос о тебе должен решать прокурор. Он будет обвинять. Именем закона!
Все эти слова падали на рыжую голову, как тяжелые удары. Мальчик совсем съежился.
— А знаешь, Константин Семенович, я думаю, что насчет голубей нужно всё-таки сказать прокурору, — в раздумье проговорил Глушков. — Затем нужно сказать о том, что он чистосердечно раскаялся и сознался.
— Их же на месте поймали. Как тут не сознаться!!
— Ну, всё-таки… На допросе не путал, не врал. Мальчишка правдивый… Затем, если мы с тобой поручимся…
— А ты можешь за него поручиться?
— Не знаю… Вообще-то, кажется, ему стоит поверить.
— Максим, если мы за тебя поручимся — не подведешь? — спросил Константин Семенович.
— Нет… Не подведу. Вот, что хотите… — торопливо забормотал мальчик.
— Честно?
— Вот честное-пречестное слово! Я даже землю буду есть…
— Ну ладно. Попробуем поручиться.
— Попробуйте, пожалуйста! Вот увидите — не подведу. Я и учиться буду только на пятерки…
— Довольно болтать! Алексей Николаевич, забери его.
— Идем, что ли, Максим, — со вздохом сказал Глушков, направляясь к выходу.
— Куда?
— То есть как куда? В камеру, за решетку. Будешь сидеть, пока решается твоя судьба.
Ни слова не говоря, Петухов с поникшей головой поплелся за следователем.
В дверях они чуть не столкнулись со Щербаковым. Глаза сотрудника блестели, а на губах играла многозначительная улыбка.
— Ну, Константин Семенович, вы угадали! — сказал он, шумно садясь возле стола. — Действительно, поджидал. И по всему было заметно, что молодой человек сильно нервничал.
Предвкушая какое-то удовольствие, Щербаков потер руки, а затем хлопнул себя по коленям:
— Так вот! Вы говорили, что зовут его Олег?
— Да.
— Никак нет. Зовут его не Олег, а Игорь. А сейчас вы, наверно, еще больше удивитесь! Знаете, как фамилия этого субчика?
— Ну?
— Уваров. Игорь Уваров!
— Неужели? Сын Виталия Павловича Уварова?
— Да, да! Представьте себе, что именно сын того самого Уварова. Красивый такой юноша, чистенький, откормленный, но, судя по некоторым данным, высокомерный… Чувствует за своей спиной папашу.
