— Как тебя зовут, Петухов?
Не поднимая головы, мальчик беззвучно пошевелил губами.
— Не слышу! Погромче!
Петухов шмыгнул носом, откашлялся и тихо произнес:
— Максим.
— Максим! Хорошее имя. Кинокартину «Юность Максима» смотрел?
Вместо ответа мальчик кивнул головой.
— Опозорил ты свое имя, Максим! Как по отцу? Отчество твое как?
Петухов поднял голову и большими глазами, в которых можно было прочесть страх, и отчаяние, и горе, и даже любопытство, посмотрел на следователя.
— Что это ты вдруг оробел? Когда воровать пошел, не боялся, а здесь испугался. Я спрашиваю, как зовут отца?
— Не знаю. У меня нету…
— Отца нет. Так и запишем. А мать?
— Мать есть.
— Где она работает?
— Она портниха. В ателье мод работает.
— Портниха!? — с удивлением спросил Константин Семенович.
Глядя на одежду мальчика, трудно было предположить, что мать его умеет шить.
— Она у тебя родная?
— Родная.
— Ну, а как она зарабатывает? На жизнь хватает?
— Ей-то хватает, — всё с большей охотой отвечал Петухов, усаживаясь поудобней.
— А на тебя хватает?
— А мне что… Мне много не надо. Я за модой не гоняюсь. И хлеба маленько ем…
— Значит, и тебе хватает?
— Ясно, хватает.
— А зачем же ты тогда пошел воровать?
И снова Петухов принял прежнее положение, опустил голову на грудь.
С минуту Константин Семенович молчал, разглядывая на макушке огненные завихрения давно не чесанных волос. Он вспомнил, что этот преступник, как и Николай Садовский, учится в «его» школе, а значит, им предстоит еще встречаться.
— Ну что же ты замолчал? Если совесть у тебя не совсем пропала, если душа чистая, отвечай правду. Зачем ты пошел воровать?
Такая постановка вопроса задела мальчика за живое. Он с трудом проглотил накопившуюся слюну и внятно ответил:
— А я хотел голубей купить…
— Так. Голубей решил купить! А где ты их держать собирался?
— А на чердаке. У нас в доме хороший чердак, Я туда с Колькой ящиков натаскал…
— Садовский тоже голубей любит?
— Нет. Он больше на технику нажимает. Ящики он мне помогал… Мы и всегда так: когда надо, я помогаю…
— Как же так получается, Максим? Голубей разводить дело хорошее, это всем известно.
— Ну не всем… Есть такие вредные… будто им голуби помешают!
— Есть и такие, но я говорю вообще… Ты как считаешь: голубей держать — дело хорошее?
— Ясно, хорошее!
— Вот! Я тоже считаю, что это хорошо. Ну, а воровать? Как же можно хорошее дело с позорным смешивать? Я уверен, что голуби, если бы ты их на ворованные деньги купил, моментально бы передохли.
