— Нет… — возразил он. Вибрация его низкого голоса и мужественная сексуальность, сквозившая даже в одном слове, согревала ее кожу, подобно ласке.
Линда вздрогнула и придвинулась ближе. О, она прекрасно понимала, что он лишь на короткое время странным образом ворвался в ее жизнь, неожиданно и без приглашения. Но сейчас он лежал рядом, а она так долго была лишена секса…
И вместо того чтобы продолжать ненужные выяснения и путаться в словах, она медленно, словно невзначай, придвинулась к нему так, что ее смуглые груди с более светлыми бутонами сосков коснулись его. Она обхватила рукой его шею и притянула к себе его губы. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять ее порыв и ответить на него.
Рей пробудился и краем глаза заметил клин яркого утреннего света, пробившегося сквозь застекленную крышу потолка. Он не шевельнулся и не повернул головы. Снова закрыв глаза, продолжал лежать, смакуя приятное ощущение от близости обнаженного женского тела. Именно из-за него он нарушил большинство своих правил. Обычно он строго рассчитывал, с кем, когда и как ложиться в постель.
Эта женщина не отпускала его большую часть ночи. Жаркое воспоминание принесло с собой тепло и напряжение. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее.
Она спала, отвернув от него лицо, а темные, почти черные волосы рассыпались по подушке.
Наконец он смог рассмотреть ее черты: закругленные скулы, изящный женственный профиль. Кожа смуглая с золотистым оттенком. Густые ресницы. Длинная стройная шея, почти детская припухлость губ. Сочетание силы и нежности.
Рей хотел, чтобы она открыла глаза. Тогда он мог бы увидеть, какого они цвета. Прошлым вечером, когда она взглянула на него, прежде чем ответить на поцелуй, цвет ее глаз был ему безразличен.
Воспоминания мелькали перед ним подобно кадрам фильма. С ним такого не случалось со дней юности, с тех пор как он был подростком. Когда они закончили танец, Рей собирался спокойно отстраниться, но она уцепилась за него, словно стояла над пропастью и боялась упасть. Никто не обвинил бы его, что он ведет себя не по-джентльменски, но невозможно было оставить ее в таком состоянии. Как-то само собой получилось, что он наклонился, поцеловал ее и увел с танцплощадки. Ее лицо после поцелуя стояло у него перед глазами, впечатавшись в его память, словно выжженное раскаленным железом. Нежные губы были слегка приоткрыты, словно приглашали…
Теперь ее веки были опущены. Рука покоилась на подушке ладонью вверх. Она дышала тихо и безмятежно, как ребенок.
