— Ты даже не представляешь, как ты прав. Надо поговорить. Только вот о чем, хотела бы я знать!
Джанкарло некоторое время молча смотрел на нее. Золотые волосы рассыпались по плечам, синие глаза невинно смотрели на него, и он в бессильном гневе подумал, что хочет эту женщину так сильно, как никогда не хотел ни одну из своих любовниц. Однако она должна научиться вести себя так, как подобает его жене. Он занятой человек, в его руках сосредоточены нити управления целой финансовой империей, и он имеет право рассчитывать на то, чтобы дома его жизнь была отлажена и упорядочена, как часовой механизм. Надо было поговорить с ней давным-давно, но в ее присутствии разум и здравый смысл молчали, говорили лишь кровь и тело.
Джилли сводила его с ума, он и сейчас еле сдерживается, но откладывать этот разговор больше нельзя.
— Ну, о чем ты хотел поговорить? Что заставило тебя так сурово сдвинуть брови?
Он не ответил на ее легкую улыбку.
— Джилли, ты моя жена, и твое положение в обществе обязывает тебя ко многому. Есть вещи, которые недопустимы…
— Ковырять в носу, чесаться за столом, да? Она думала, что сможет разрядить атмосферу шуткой, но ошиблась…
Джанкарло проигнорировал ее попытку отшутиться.
— Мне сообщили, что в мое отсутствие тебя видели в деревне, одну, в баре.
— О, какой ужас! И что? Я устала и зашла выпить стакан сока.
— Джилли, моя жена не может вести себя подобным образом! Не может она и гонять по окрестным селам на автомобиле вдвоем со служанкой. Ты можешь себе представить, чтобы мама или Росария сделали нечто подобное? Они были в ужасе, узнав об этом. Послушай, я не могу все время быть рядом, но, уезжая, я поручаю тебя их заботам, и хотел бы, чтобы ты прислушивалась к их советам. Росария рассказала, что пыталась поговорить с тобой, но ты ее не пожелала даже выслушать.
Джилли почувствовала, как ярость и обида шампанским бурлят в ее крови. Лучше бы он с ней не говорил!
— Замечательно! Отлично! Особенно, если принять во внимание тот факт, что твоя мать уехала сразу вслед за тобой, а Росария — на следующий день, предварительно назвав меня авантюристкой. Вернулись они накануне твоего приезда, и если бы не Анна, все это время я не могла бы ни с кем даже словом перемолвиться.
— Ерунда! Я просил их присмотреть за тобой!
— Ты, надутый, презрительный индюк! Если б ты сейчас видел себя со стороны! Словно провинившегося ребенка отчитываешь!
— Не ребенка, а тебя. Кстати, ты поступаешь вполне по-детски.
