--- Ну чё, забрасываем? — сказал Витька. --- Давай подожжем, — говорю.
--- Давай ---
Спички гасли не долетая. Я спустился и поджег тетрадь. Страшно было туда спускаться. Я выскочил как ошпаренный, когда запылали и начали съеживаться тетради... Наше прошлое. Наши морды. Лица родных. Чужие лица. Мертвые лица. Наша школа. Формулы. Оценки. Наш почерк...
«А ты опять как курица лапой пишешь! Точно, его надо сдать в интернат! Для даунов! У тебя куда ручка смотрит?! Буквы, как дед твой, бухие! Он ровнее ходит, чем ты пишешь!» Все это горело там, внизу... Я схватил Витькину руку. Она была горячая. Мы не смотрели друг на друга! Только эта могила! Только эта пылающая могила! Мы оставили там наши глаза! Слезы текли, а мы все смотрели на огонь!.. Наши лица и пляска огня на них! Наши глаза, полные восхищения...
И тут пламя взлетело чуть не до наших морд! Мы отскочили от края... Будто что- то услышало нас! Будто нам был дан знак, что нас услышали!
Дым от фотографий и тряпья был такой едкий, что мы смылись за угол. А потом все стихло. Пламя улеглось. Только легкие хлопья пепла поднимались к нам оттуда. Как черный снег они кружились...
Мы стояли молча. Могила еще светилась, вспыхивала, вздрагивала, а потом стала темной. Темнее, чем была раньше!
Я чуть не забыл! Меченосцы!
Я принес банку. «Давай, бери губами, — сказал Витька, — наклони и сожми губы...» Я наклонил банку, будто собрался выпить. А он не хотел! Он бился! Щекотал мои губы своим мечом! Он боролся, не хотел умирать! Извиваясь, он будто сражался с великаном, который его хотел проглотить! Потом я все-таки его поймал и прижал языком к небу. Он был такой упругий! Вытянув шею над ямой, я раскрыл рот. Он выскользнул, и я услышал такой тихий звук, будто капля шлепается в пепел. Будто капля дождя шлепается в пепел. Витька проделал то же самое с самкой. Мы стояли, а до нас доносилось их шуршание там, внизу, в темноте. Они подпрыгивали и шлепались. Наконец они оба умерли. Уснули.
--- Все, — сказал я.
--- Все, — повторил Витька, как эхо. И мы начали одновременно закапывать, забрасывать яму. Мы работали слаженно и быстро. Как тело и тень. Как голос и эхо... Все быстрей и быстрей мы забрасывали эту могилу. Все смелей и смелей! Она стала теперь нам совсем чужая...
А когда мы вышли на поверхность, прошла будто тысяча лет. Тысяча тысяч лет! Мы были будто восставшие из мертвых! И наши морды как у шахтеров!
По домам мы разошлись другими. Мы так вымотались!
