— А вы? — спросил он, когда они устроились в баре. — Почему вы передумали?
— Не знаю, — ответила она. — Уже давно мне не делали подобных предложений. Почему вам пришло в голову пригласить меня?
— Не имею представления. Просто не удержался и ляпнул сдуру. Я тоже уже давно никого никуда не приглашал.
Они оба улыбнулись. Он рассказал ей о Еве Линд и своем сыне Синдри, а она сказала, что у нее двое сыновей, уже взрослых. Эрленд понял, что ей не хочется слишком подробно распространяться о себе и своих жизненных обстоятельствах. Ему это скорее импонировало. Он не собирался совать нос в ее личные дела.
— Вы что-нибудь разузнали по поводу этого человека, который был убит?
— Нет, практически ничего. Господин, с которым я разговаривал до вашего прихода…
— Я вам помешала? Я не знала, что он имеет отношение к следствию.
— Ничего страшного, — успокоил ее Эрленд. — Он коллекционирует диски, то есть грампластинки. Выяснилось, что наш обитатель подвала был вундеркиндом. Много лет назад.
— Вундеркиндом?
— Записывал пластинки.
— Мне кажется, трудно быть вундеркиндом, — сказала Вальгерд. — Ребенок оказывается средоточием всевозможных мечтаний и надежд, которые редко оправдываются. И что из этого выходит?
— Хоронишь себя в чулане и надеешься, что никто не вспомнит о тебе.
— Вы полагаете?
— Не знаю. Возможно, кто-то и помнит о нем.
— Думаете, это как-то связано с его убийством?
— Что именно?
— То, что в детстве он был чудо-мальчиком.
Эрленд старался как можно меньше говорить о расследовании, однако боялся выставить себя высокомерным занудой. Он и сам еще не задумывался над этим вопросом и не знал, насколько важен ответ на него.
— Мы не знаем пока, — сказал он. — Увидим.
Они помолчали.
— А вы, случайно, не были вундеркиндом? — поддразнила его она.
— Нет, — ответил Эрленд. — Полная бездарность.
— И я тоже. До сих пор рисую, как трехлетний ребенок. А что вы делаете, когда не работаете? — помолчав немного, спросила она.
Вопрос застал Эрленда врасплох, и он сидел в растерянности, пока она не улыбнулась.
— Я не хотела вас смущать, — извинилась Вальгерд, видя, что он медлит с ответом.
— Да нет, просто… я не привык говорить о себе, — промямлил Эрленд.
Он не мог похвастаться, что играет в гольф или занимается другим видом спорта. Когда-то интересовался боксом, но это прошло. Он никогда не ходит в кино или театр, да и телевизор смотрит не часто. Раньше летом ездил в одиночку по стране, но в последние годы редко выбирался из города. Что он делает, когда не работает? Он и сам этого не знал. Проводит время в одиночестве, сам с собой.
