Я сидел далеко от окна, и мне ничего не оставалось, как наблюдать за пассажирами. Однако этого развлечения хватило ненадолго. С первого взгляда можно было понять, что все они — точные копии моего бесценного соседа. Тогда я тоже обратил свой взор к юноше и девушке. Я заметил, как менялось выражение лица юноши, пока он рассматривал свою попутчицу, ее волосы и фигуру. Очевидно, она понравилась ему. Может быть, сначала она привлекла его внимание, как всякая хорошенькая девушка привлекает внимание молодого человека, но потом я увидел, как улыбка на его лице стала шире, лицо засветилось, пальцы возбужденно и бессознательно терзали цепочку. Я подумал: «Прекрасно. Он хочет заговорить с ней».
Юноша сколько угодно может смотреть на девушку, это нетрудно. Улыбнуться ей — еще проще. Но вот заговорить с ней — уже проблема.
Когда я был студентом, чуть ли не каждый день кто-нибудь из друзей отзывал меня в сторону и начинал свой рассказ с длинными предисловиями, уверяя, что речь идет не о нем самом, а об его товарище. Вскоре рассказчик забывался и продолжал взволнованно: «Я люблю, я обожаю ее! Она такая красивая! Я вижу ее каждый день, сижу рядом на лекциях (или в автобусе) и часто улыбаюсь ей; иногда мне кажется, что и она мне улыбается… Ну скажи, что мне делать?» И я советовал: «Заговори с ней!» Тогда несчастный начинал нервно смеяться и восклицал: «Это я и сам знаю! А только как? Как мне с ней заговорить?» С этим вопросом он обращался, конечно, не только ко мне; я был одним из многих, кому он поверял свои сомнения и кого просил о помощи. Однако проблема так и оставалась не разрешенной многие месяцы, а иногда и годы. Один мой товарищ любил свою избранницу целых пять лет, не осмеливаясь заговорить с ней. А когда наконец, собрав всю свою храбрость, он выпалил ей несколько заранее заготовленных фраз, то так растерялся, что, пробормотав какие-то извинения, тут же выбежал, не дожидаясь ответа.
А девушкам тоже не легче. Правда, они не кричат всему миру о своих чувствах, как юноши. Они страдают молча: пылающий в их груди огонь, который разгорается еще сильнее от нежных песен и романсов, не погасить слезами и вздохами. Так мы и существовали — юноши и девушки, — обмениваясь взглядами и улыбками, и при этом нас разделяла невидимая, неизвестно кем построенная прозрачная стена, которую никто не отваживался разрушить… Но наше время прошло. Мы и не заметили, как соседские ребятишки, недавно совсем еще маленькие, выросли, голоса их окрепли, а у некоторых даже появились усы. Теперь в разговоре с нами они не перестают повторять, что они тоже взрослые…
