— Мне тоже жаль, — тихо промолвила Марта.
— Невелика беда, я буду вместо нее, — предложила жена священника. — Давайте-ка все-таки начнем. Чарлз, иди и займи свое место на ступеньках алтаря. Объясни каждому, что он должен делать.
— Это не очень сложно. Когда Элизабет заиграет «Свадебный марш», вы, Натали, возьмете Клайва за руку. После этого вы медленно направитесь по центральному проходу, чтобы каждый из присутствующих мог хорошенько рассмотреть вас. Когда вы подойдете сюда, жених выступит вперед, чтобы вас встретить. Затем вы оба повернетесь лицом ко мне, одновременно посаженый отец, то есть Клайв, отойдет немного влево, а шафер — вправо. Вы передадите цветы подружке невесты, после чего мы продолжим церемонию. Всем все понятно?
С трудом подавляя безумное желание выбежать наружу и спрятаться за каким-нибудь надгробием побольше, Марта поплелась в заднюю часть церкви, где и встала рука об руку с пономарем. Когда они медленно двинулись по проходу, она попыталась вообразить повернутые к ним улыбающиеся лица членов семьи и друзей, но так и не смогла. Голова была занята только одним — как выпутаться из идиотского положения, в котором она оказалась. Это продолжалось до того момента, когда Клайв Шервуд проворно отошел от нее, а Кевин выступил вперед, чтобы встретить невесту. Вот в это-то мгновение Марте показалось, что вся церковь с потоками солнечного света, струившимися сквозь витражи, торжественной музыкой и действующими из самых лучших побуждений зрителями внезапно исчезла, оставив ее один на один с мужчиной, у которого были все основания осуждать ее.
И если бы только это! Кевин Берн взглянул на Марту сверху вниз своими прищуренными глазами, и она прочла в них нечто такое, от чего перехватило дыхание. Это было откровенное, грубое желание, как будто стоящий рядом с ней мужчина страстно мечтал обладать ею. Легкая дрожь пробежала по всему телу, и Марта почувствовала, что сердце ее готово выскочить из груди.
Внезапно до нее донесся голос Чарлза Ролстона, монотонно бубнившего что-то. Грезы мгновенно рассеялись, вернув Марту к действительности и заставив вздрогнуть от охватившего ее чувства стыда. Когда священник взял ее руку и вложил в руку Кевину, ее пальцы были холодны как лед. Кевин, казалось, тоже заметил это. Он задумчиво взглянул на Марту, когда взял кольцо у шафера и надел ей на палец. Но самое худшее наступило, когда он начал повторять слова брачного обета.
Марта стояла, как на эшафоте, — по ее вине происходит надругательство над священным таинством брака! Однако помимо нравственных страданий ее обуревало противоречившее здравому смыслу непреодолимое желание узнать, что значит быть невестой Кевина в действительности. Каковы были бы ее чувства, если бы он знал, кто она такая на самом деле, и по-настоящему хотел бы жениться на ней? Что бы она ощущала, если бы этот волнующий ее воображение мужчина смотрел на нее обжигающим взглядом, а Чарлз Ролстон и в самом деле готовился объявить их мужем и женой? Почти не дыша, Марта шла обратно по проходу рядом с Кевином.
