— А тебе бы этого хотелось, не так ли? — набросилась на него Дороти, изливая в гневном крике накопившееся напряжение. — Ты делаешь все возможное, чтобы заставить меня убраться, да?! Ты думаешь, что я клюнула на эту чушь с соглашением? Да это был всего лишь способ сэкономить на домохозяйке! — Она сердито откинула с лица волосы и, повернувшись, взглянула на него горящими глазами. — Что ж, надоело вставать посреди ночи — ах, прости, рано утром, — чтобы готовить твой омерзительный завтрак. Мне надоело мыть посуду, драить пол и чистить овощи! И мне надоело возиться с этими дурацкими бумажками! — Дороти схватила только что собранную пачку, подбросила ее к потолку и поднялась на ноги под листопадом счетов. — Но если ты думаешь, что это заставит меня убраться отсюда, то ты сильно ошибаешься! Это значит только, что тебе придется самому собирать эти счета! — С этими словами Дороти стала пробиваться к двери.
— Куда ты? — осведомился Гатри.
— Пойду, прогуляюсь.
— Где ты собираешься гулять?
— Прогуляюсь по моей собственности, — сказала Дороти с апломбом. — Причем это совсем не твое дело.
— Это будет моим делом, если ты потеряешься!
— Нигде не потеряюсь, — прошипела она. — Я еще не полная дура. И, поскольку это моя собственная земля, я буду гулять где мне только захочется!
Захлопнув за собой дверь, Дороти побежала по коридору к веранде, спустилась по ступенькам во двор, а оттуда направилась к протоке. Это место было ей уже хорошо знакомо, в последнее время она часто прогуливалась здесь на закате, поджидая, пока работники не придут к обеду. Но тенистая протока на этот раз была не в силах успокоить ее возбужденные нервы. Необходимо было пройтись, чтобы выветрилась накопившаяся злость.
Недолго раздумывая, Дороти повернула налево, вдоль линии протоки. Вода уже существенно спала. В ее спокойном течении отражались белые ветви эвкалиптов. Иногда среди них попадались другие деревья, названия которых она не знала.
Дороти шла вдоль крутого берега, пробираясь сквозь заросли кустарника. Когда они сменились редкими деревьями, Дороти повернула в сторону, погруженная в свои мысли, вновь и вновь возвращаясь в памяти к словам Гатри: «Тебе здесь явно не место!»
Он ненавидел ее и ее «актерские штучки». Ну и черт с ним! Дороти обнаружила, что плачет, и сердито смахнула слезы со щек. После этих длинных напряженных вечеров она уже начала подумывать о том, чтобы уехать, но теперь — черта с два!
Дороти шла все дальше и дальше, не обращая внимания, что деревья становились все реже и приземистей, так что некоторые стали больше напоминать редкую низкую поросль. Она остановилась в изумлении, лишь когда оказалась посреди безграничной каменистой равнины, поднимающейся невысоким пологим холмом. Но возвращаться домой Дороти не собиралась. Гатри наверняка снова начнет обвинять ее в том, что она все драматизирует и преувеличивает.
