Наконец Кросби поднял голову и посмотрел на девушку с такой глубокой неприязнью, что та похолодела. Он бросил газету на стол и драматическим жестом показал на нее пальцем.
— Ты представляешь, что ты сделала? — прорычал Юлиус. — Вот, — рявкнул он, швыряя газету Элизабет, — прочти это!
В полном недоумении девушка осторожно протянула руку и взяла газету. Это была местная газета, развернутая на внутренней полосе. Она поспешно пробежала глазами колонки, пытаясь сосредоточиться и понять, что же такого страшного нашел в ней босс. Когда она наконец увидела фотографию Кросби, до нее стала медленно доходить суть дела.
Ознакомившись со сливающимися строками под фотографией, Лиз почувствовала, как ее сердце упало и щеки запылали. В заметке содержался подробный анализ новой книги Кросби, книги, сведения о содержании которой девушка вчера сама сочинила. Сюжет, основные действующие лица, фон, на котором происходят события, идея — все описывалось в мельчайших деталях, так, как она рассказывала вчера репортерам в Сан-Диего!
Пунцовая от стыда, с колотящимся сердцем, Элизабет подняла глаза на Кросби. Он откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники, и с неописуемой яростью смотрел на нее. Лиз не находила слов в оправдание: она была поймана на лжи, которая касалась человека, превыше всего ценившего уединение и скрывавшего все, что происходило в его творческой лаборатории!
В кухне воцарилось глубокое молчание. Даже Мария, стоявшая у плиты, не двигалась. Элизабет с трепетом ожидала, чем кончится скандал.
— Ну! — рявкнул Кросби. — Может быть, ты будешь любезна и попробуешь объяснить, что заставило тебя нагородить всю эту чушь, прежде чем мы расстанемся?!
Девушка едва сдержала стон. Быть уволенной в первый же день работы! И она уже отказалась от своей квартиры, привезла все вещи сюда. Что она будет теперь делать?! Это ужасно! Но разве сам Кросби ни в чем не виноват? Кто бросил ее на милость репортеров?! А теперь он обвиняет ее в том, что ей пришлось им нагородить! Гнев заставил Элизабет перейти в наступление.
— Да, — сказала она необычайно спокойным голосом. — Я все объясню!
Глаза Кросби выразили удивление. Он махнул рукой в сторону кресла, стоявшего напротив.
— Хорошо, — сказал он. — Я слушаю.
Медленно, аккуратно подобрав платье, девушка опустилась в кресло, чопорно сложила руки на краю стола и открыто посмотрела Кросби в глаза. Все еще испытывая внутреннюю дрожь и надеясь, что голос ее не подведет, Элизабет начала говорить:
