А потом были огоньки сигарет, рисующие огненные арабески по черному бархату тьмы, тихие разговоры, на этот раз с настоящим интересом друг к другу. Откровения о том, где, как и что было – и потому – мы такие и здесь…. И он узнал, что нежной и юной на вид ("не обольщайся, Витюша, мне тридцать в этом году") принцессе есть отчего бояться незнакомцев с неясными намерениями.
– Понимаешь, Витюша, всякое, было, конечно. Но, похоже, природу свою кошкину не переборешь. Ты мне показался таким солнышком простецким – идешь в серости утренней, улыбаешься во весь рот. Я прямо песенку твою услышала, ту, что внутри. А женщины такие – надо взять, чего захотелось. Секс – самая короткая дорожка. Правда, быстро взятое, быстро и уходит. Но зато, синичку в руке подержала.
Она засмеялась, проводя по его телу горячей рукой.
– Да чего там. Увидала красавчика и сразу поплыла. Эстетка, ё-моё.
– Это кого же?
– Да, тебя же!
– Меня-а? Так, пора зажечь какой-нибудь свет. Наташ, ну, какой же я красавчик!
– Давай-давай, зажигай. Только свечей не надо, хорошо? А то я уже всей этой романтикой сыта по уши.
Витька заскрипел кроватью, роняя подушки:
– Не волнуйся, нету свечей. Вот наша лампа Ильича! Увидишь, какой тебе достался красавчик.
Вспыхнувший свет заставил прищуриться, и Витька поспешно подобрал с пола бандану с черепами, накинул на ярко-зеленый плафон.
Наташа лежала на боку, приподняв подбородок, изящно выгнув бедро, в позе, явно подсмотренной в каком-то журнале – Витька закатил глаза. Прыгнул рядом с ней на кровать, повалил и затискал:
– Ну? Чего жмуришься, кошка, ну-ка, смотреть на голого красавца и не моргать!
– Пусти! Пусти же! Вижу!
– Что ты видишь? Глянь, глаза – серые, уши торчат, рот большой.
Она притянула его к себе и обхватила ногами:
– А то и вижу – глазищи – серые, ушки смешные такие и милые – торчат, рот – м-м-м. А живот какой классный!
– Ты и живот на улице успела разглядеть?
– Дурак ты, Витька! Причем тут живот? Ты сам по себе красивый. Весь. Вон, у тебя даже пятки красивые! Дай укусить.
– Не щекотись! – Витька вспомнил о тату и отдернул ногу.
Они скатились с кровати. Валяться на полу было холодно и, в общем, пыльно. Наташа вскочила и потянула его к большому зеркалу. Поставила во весь рост и прижалась сзади, выглядывая из-за его плеча.
– Смотри, глупый, смотри внимательно! – водила руками по его бокам, бедрам, плечам, – смотри, как все хорошо и как всего в меру. И на шею глянь, и на волосы, – она взъерошила его короткие вихры. Чего тебе еще? Бицепсов арнольдовых? Кудрей черных сатанических?
