Мастер сидел на одноногом табурете, слегка покручиваясь, то в одну сторону, то в другую, отталкивался от пола подошвой растоптанного кроссовка. Руки выглядели такими уставшими, что Витька представил себе, как он зубами ставит на плиту чайник.
– Сколько я должен?
Тот пренебрежительно дернул подбородком:
– А-а, сами знаете, сколько. Удивительно, но Витька действительно знал. Он отсчитал большую часть купюр, поколебался, добавил еще две. Вспомнил щелчки браслетов и решительно убрал одну.
Мастер, наблюдая за манипуляциями, улыбался.
– На стол положите. Угу, спасибо. Извините, не провожаю. Дверь только поплотнее. Пожалуй, надо поспать. Не люблю клиентов подряд, но так получилось. Ну, ничего, один всего, потом – перерывчик…
Он говорил монотонно, почти дремотно. Витька стоял на пороге комнатушки, придерживая дверь рукой и, кивая, дожидался паузы, чтобы попрощаться и уйти, наконец.
– Да, – вспомнил, – не мочить или что там еще?
– Нет-нет, раствор знатный, инфекции не страшны. Сейчас кожа будет подживать пару недель. Потом сойдут корочки – полиняет наша красавица. И все – пойман! До конца жизни…
Не открывая глаз, он засмеялся сухим шелестящим смехом.
– Ну, ладно… пошел я. Удачи в работе. Счастливо.
– Идите уж, оба, – мастер повесил голову и сгорбился, похоже заснул прямо на табурете.
Витька вышел в темный зал, прорезанный лучом из каморки, и стал осторожно пробираться к выходу, ощупывая столы и кресла. Муркнул кот и побежал провожать, путаясь между ногами.
– Ты, значит, встречаешь и провожаешь, а хозяин твой на людях рисует. Разделение труда.
Толкнув входную дверь, он наклонился и с удовольствием погладил кота по теплой спине:
– Ну, ладно, встречальщик-провожальщик, прощай. Передавай хозяину спасибо.
Чуть подумал и добавил уверенно:
– От нас обоих.
Он медленно поднялся по ступенькам и пошел в бессолнечное утро, с наслаждением вдыхая и выдыхая тонкий, немного студеный воздух, раглядывая обычный московский переулочек, с желтыми и серыми домами и поредевшие авто у тротуаров. Щеки горели, куртку тащил в руке, размахивая. Шлепнул по спине объехавшую его деваху на роликах.
– Ну, ты! – спела деваха, манерно вильнула попкой и унеслась вперед, громыхая коньками.
С песней внутри и приятно горящей змейкой на ноге, шел в сторону метро, жадно разглядывая редких прохожих, тонувшие в утреннем тумане кроны деревьев, машины у светофора. Наслаждался.
– Эй!
Он повернул голову, не сразу определив, откуда кричат.
