Его семья? У него была сестра, не обременяющая его ни физически, ни морально, маленькая и бледненькая, на несколько лет младше его, но старше по характеру или, может быть, по сложившейся судьбе. Из них двоих он был эгоистом, юношей, а она жила для него, как мать, забывшая ради него саму себя. Но это не мешало ему говорить о ней, как о другой важной судьбе, связанной с его судьбой и отягчающей её. И, таким образом, чувствуя на своих плечах всю тяжесть такой ответственности, он шёл по жизни осторожно, оставляя в стороне все опасности, а также и радость, и счастье. В тридцать пять лет он вдруг обнаружил в своей душе неудовлетворённую жажду удовольствий и любви и горечь от того, что он их не испытывает. А в своём сознании он чувствовал большой страх за самого себя и за слабость своего характера. Причём эту слабость он скорее подозревал, чем знал по опыту.
Что касается карьеры Эмилио Брентани, то она была сложнее, потому что совмещала два занятия и две очень далёкие цели. Он зарабатывал честные деньги, в которых нуждалась его семья, работая мелким служащим небольшой важности в страховом обществе.
Другая карьера была литературной. Но кроме репутации, — удовлетворения тщеславия даже больше, чем амбиций — она не давала ему ничего, но и обременяла его ещё меньше.
Многие годы после того, как он опубликовал роман, который был расхвален в городской печати, он ничего не делал, скорее по инерции, а не по недоверию. Сам же роман, напечатанный на плохой бумаге, желтел в книжных магазинах. Но во время этой публикации в маленьком художественном кругу города Эмилио считался подающим надежды, теперь же он представлял собой некую литературную респектабельность. Первое мнение не было изменено, оно эволюционировало.
С дорожайшим сознанием, что он ничего не имеет за собственный труд, Эмилио не жил прошлым. Однако, в жизни, как и в искусстве, он верил, заглядывая в свою самую тайную сущность, что находится постоянно в периоде подготовки, как мощная машина, гениальная в исполнении, но ещё находящаяся в бездействии. Жил всегда в нетерпеливом ожидании чего-то, что должно было прийти ему в голову, может быть, в ожидании искусства, чего-то, что должно было прийти извне. Может, удачи, успеха, как будто самый энергичный возраст для него не закончился.
Анджолина — блондинка с большими голубыми глазами, высокая и сильная, но стройная и гибкая, с лицом, озарённым жизнью в жёлтый янтарный свет, переходящий в розовый от хорошего здоровья, шагала рядом с ним с наклонённой в сторону головой, как будто сгибалась под тяжестью золота своих белокурых волос. Она шагала, глядя под ноги на землю, которой касалась с каждым шагом своим зонтиком, будто хотела найти там значение его слов, которые только что услышала. Когда ей показалось, что она поняла, сказала:
