Полковник Аверьянов задумчиво посмотрел на Кубасова.
– Профессор эти записки читал?
– Конечно. Говорит, типичный шизофренический бред. Правда, очень складно подтасованный под события.
Полковник Аверьянов достал папиросу и очень долго разминал ее в пальцах.
– Что же думают эксперты о причинах аварии на элеваторе? – спросил он.
– Нашли небольшую усадку фундамента. Очевидно, бетон дал трещину, а потом башня и обвалилась.
– А крушение?
– Обломки цемента разлетелись далеко в стороны, один мог угодить под колесо электровоза. Мы также звонили и в аэропорт. Пилот рассказал, что при подходе к городскому аэродрому самолет неожиданно попал в воздушную яму. Машину удалось выровнять в трехстах метрах от земли.
– Да, на самом деле складно, – не спеша и как будто недовольно заключил полковник Аверьянов.
На взгляд майора Кубасова, все тоже было складно и логично, и он не понимал, чем, как ему казалось, недоволен полковник Аверьянов. Но майор Кубасов был кадровый военный, четко держался субординации в отношениях о начальством, поэтому он ничего не спросил.
А полковник Аверьянов больше ничего не прибавил.
Майор Кубасов забрал папку и ушел. Полковник Аверьянов бросил в пепельницу лопнувшую папироску и вынул другую. Постучал ею по коробке…
Конечно, все это чепуха. Академик Семиплатов еще мог крутить пластмассовый шарик. Но электровоз – это не мячик от пинг-понга… Четырнадцать убитых, двадцать восемь раненых! Усадка фундамента…
Полковник похлопал себя по карманам и достал спичечный коробок. Вытянул спичку… и не зажег ее. Повертел, как будто видел впервые. Потом отодвинул коробку с папиросами, положил спичку на стекло. Удобно оперся локтями на стол.
Пристально уставился на спичку.
Скрипнула дверь. Он обернулся. В дверях стояла уборщица с ведром и шваброй.
– Извините, – сказала она.
– Ничего! – он встал, смутившись, подобрал спичку. – Ничего, убирайте. Я уже ухожу. – Он отослал машину и отправился домой пешком.
Моросил мелкий дождик. На улицах было сыро и неуютно. Полковник Аверьянов шлепал по лужам и думал. Кажется, никогда в жизни он так много не думал о разном там магнетизме, о телепатии, парапсихологии, и о необъяснимо сложной и по сей день загадочной работе человеческого мозга, и о том, что мышление человека так же бесконечно для познания, как и Вселенная.
Какой-то прохожий в новых калошах, с зонтиком и портфелем под мышкой так же неторопливо брел впереди. Полковник Аверьянов рассеянно поглядывал на поблескивающие задники его калош. Длинная цепочка размышлений привела его наконец к «Олесе» Куприна.
