— К-кто вы? — Женщина нервничала, но ее тон был настойчивым. — У вас что-нибудь болит?
— Все. Поэтому сделайте мне одолжение, уйдите и позвольте мне спокойно умереть, — пробормотал Джаго.
Но она, несмотря на это, придвинулась ближе и, скользнув рукой по его плечу, нашла шею, чтобы проверить пульс. Похоже, эта идиотка приняла его слова за чистую монету.
Затем она положила холодную ладонь ему на лоб, и Джаго был вынужден признать, что ему стало лучше.
— Кто вы? — повторила она. Теперь, когда она убедилась, что он не собирается умирать у нее на руках, ее голос звучал уверенно. Даже требовательно.
Ее прикосновение было не таким уж приятным. Похоже, она принадлежала к числу женщин, которые любили командовать.
Джаго не удосужился ответить ей. Тогда она склонилась над ним и провела чем-то влажным по его липу.
— Так лучше?
Мускусный аромат ее теплой кожи на миг сбил его с толку, но он быстро понял, что рядом с ним вторая Флоренс Найтингейл.
— Вы были в автобусе? — спросила она.
Джаго вздохнул.
Больше всего его раздражало в женщинах то, что они не только не умели молчать, но и требовали ответа.
— Вы не понимаете по-английски? — прорычал он, отталкивая ее руку.
Но она не поняла его намека и снова положила ладонь ему на лоб. Ее пальцы были мягкими и нежными.
Она определенно не была очередной студенткой, приехавшей набираться опыта. Хоть что-то говорило в ее пользу. Флисс постоянно мазала руки кремом, но ей не удавалось уберечь руки от мозолей.
Все же она была женщиной, и это отменяло все плюсы.
— Читайте по моим губам, — сказал он, стараясь не обращать внимания на волнующий аромат ее кожи. — Уходите.
— Я не вижу ваших чертовых губ, — отрезала женщина, не сдвинувшись с места. Напротив, она опустила голову, и ее волосы коснулись его щеки.
От них пахло розмарином. Джаго сразу узнал этот запах. Его мать посадила куст розмарина у ворот в сад. Насколько он помнил, это было связано с каким-то суеверием. Куст так разросся, что, всякий раз, выезжая из ворот на велосипеде, он царапался о него.
Запах этой женщины пробудил воспоминания, которые, как он думал, были спрятаны слишком глубоко, чтобы всплыть на поверхность. Раздраженный, он снова велел ей убираться.
— Вы можете двигаться? — спросила она, не обращая на него внимания. — Что вас беспокоит?
О женщина, имя тебе — назойливость…
— Головная боль, — ответил Джаго. — Вы. — Немного помедлив, он спросил: — Вы случайно не находили здесь бутылку?
Если она собирается здесь остаться, пусть хотя бы будет полезной.
