Скопище кремлёвских журналистов прислуживают этому режиму яко псы цепные. Оценку им дала их же собрат Елена Трегубова в своей книге “Тайна кремлёвского диггера”, изданной в 2003 году “издательством АД Маргинем” в количестве 50 тысяч экземпляров. Я приведу её предисловие полностью, чтобы не подводить под гнев власти гонимые ими газеты.
“Насколько сильный наркотик — близость к власти, мне довелось испытать на собственной шее.
Я проработала кремлёвским обозревателем четыре года и практически близко общалась с людьми, принимающими главные для страны решения. Я лично знакома со всеми ведущими российскими политиками — по крайне мере, с теми из них, кто кажется (или казался) мне хоть сколько-нибудь интересным.
Небезызвестные деятели, которых Путин после прихода к власти отрезал от властной пуповины, в редкие секунды откровений признаются, что страдают тяжелейшей ломкой — крайней формой наркотического голодания. Но есть и другие стадии этой «ломки»: пламенные реформаторы, производившие во времена Ельцина впечатление сильных, самостоятельных личностей, теперь отрекаются от собственных принципов ради новой дозы наркотика — чтобы любой ценой присосаться к капельнице новой властной вертикали.
Точно так же искушение близостью к власти на моих глазах сломало и много талантливых журналистов.
Что до меня, то к изучению существ, населяющих Кремль, я изначально относилась как зоолог или даже уфолог. Если быть еще точнее — на протяжении всех этих лет я чувствовала себя в Кремле диггером из фантастического фильма, который спустился в канализационный люк и в кромешной темноте и адском зловонии пробирался по запутанным лабиринтам. И наконец — что самое мучительное, — вступает в контакт с местными обитателями. Внешне они иногда напоминают людей, но в действительности совсем не люди, а абсолютно другой, даже не скрещивающийся с нами биологический вид.
Мутанты эти перманентно норовят сожрать не только друг друга, но заодно и тебя. Но ещё опаснее, если ты все-таки ухитришься выжить. Поскольку чем дольше ты с ними живешь и контактируешь, тем больше начинаешь проникаться логикой этих чудовищ. И даже любить их. Просто потому, что ты — в отличие от них — человек и умеешь чувствовать. А потом, когда твои лёгкие уже окончательно отравлены ядовитыми испарениями этого кремлёвского подземелья, тебе вдруг начинает казаться, что настоящая жизнь — только там. И спускаться туда каждый день за новой дозой становится для тебя не только работой, а физиологической потребностью. И в какой-то момент, выбравшись однажды на поверхность, ты замечаешь, что твои друзья из прошлой жизни (в смысле люди) начинают как-то странно, с опаской на тебя поглядывать — “А не мутант ли ты, часом, уже и сам?” — и тайком ищут на твоей нежной ключице след от укуса кремлевского вампира.
