Акила вопит:
- Ялла, Лея, тащи стаканы для яффской команды. Может перехватите что-нибудь на завтрак?
— Боже упаси, зашли поприветствовать человека, которому только что сняли железки.
— Глупости, — говорит Акила, — для начала по-стаканчику. Да и куда вы торопитесь, не на пожар?
— Посмотреть на Котель.
— Как бы я хотела посмотреть на Котель, — оживляется Хромая Лея, которая не так уж и хромает, но страшно поправилась.
— Давай с нами, — приглашает Проспер, — место найдется.
— Куда там, на Акилу находит каждый час.
— А ты как думала, пятерик нетто, мужик под завязку, он ведь мужчина что надо, а? Лев, а? — говорит Тощий Шломо. — Не какой-нибудь там из зоопарка, зверь из джунглей.
— Ну классно, мужики, сворачиваемся, — говорит Проспер.
— Да ты что, — упирается Шломо Акила, — подождите. Солнце ещё высоко. Поспешность от дьявола. Через 5 минут вернутся Яков с Шимоном, выскочили за кубе и бурекасами. Кому это надо, ехать в Иерусалим на пустой желудок? Действительно, день еще молод, ещё даже щетины не появилось. Любой опытный человек понимает, что поспешность от сатаны.
А вот и Яков с Шимоном подошли, с коробками бурекасов и кубе, пикантными салатами и иракскими питами только из печки. Братва постоянно прибывает поздравить Акилу, который отмотал пятерик во Франкфурте от звонка до звонка и вернулся только вчера вечером. Выпивают, закусывают, рассказывают зеканские истории. Так незаметно проходит время.
Професор смотрит на часы, говорит: "Ялла, банда, если хотим успеть взглянуть на «Котель», надо двигать."
— Ауз билла[27]! - говорит Акила, — именно сейчас вам приспичило, когда Шимон с Яковом отправились к Абу Салему за шашлыками? Вернутся через 10 минут от силы, закусите и отправляйтесь.
— Ауз билла! - возражает ему Профессор, — и так поздно.
— Какой там поздно, посмотрите в окно, день ещё не начинался.
Выглядывают в окно — и точно, рано совсем. Пока перекусывают бурекасами, поднимают рюмочку арака, слушают кайфовые байки. Смотрят, как Акила не отходит от Леи. Все время проверяет ее лапами, не пропало ли чего за пять лет отсутствия.
— Акила — настоящий мужик, а? — интересуется тощий Шломо.
— Лев, — смеётся Лея.
— Ну что, лев ночью безумствовал? — спрашивает Шломо.
— Бушевал не то слово, — говорит Яфа-коротышка из дома напротив.
— Было слышно? — смеётся хромая Лея.
— Слышно не то слово, — говорит Яфа-коротышка, — просыпаюсь ночью, все трясется, все гремит. Перепугалась до смерти! Ялла, Давид, — говорю, — вставай, землетрясение. С трудом очухался, смотрит на меня как на сумасшедшую, — какое землетрясение, это Акила выпускает на волю пять лет тюрьмы.
