Эндерс, борясь с дрожью в руках, вызвал авианосец и как можно более спокойным и уверенным голосом отрапортовал беснующемуся Тэлли:
— Господин полковник, сэр! Группа поставленную задачу выполнила, уничтожены партизанский конвой и группа предположительно советских наемников. Противник уничтожен, группа возвращается на базу.
— Это все, капитан? — Тэлли понимал, что теперь они с Эндерсом в одной лодке посреди моря дерьма, и лучше ее не раскачивать. — Каковы наши потери?
— «Небула» вышла из боя без потерь. Рейнджеры, скорее всего, уничтожены минометным огнем. Я свяжусь с местным комендантом района полковником Моралесом, он вышлет людей на место боестолкновения, а его рейнджеры не дадут остаткам партизан уйти к побережью. Группа показала более чем превосходные результаты, сэр.
— Ладно, Эндерс. Жду вашего полного отчета завтра. Черт, уже сегодня, к двенадцати ноль-ноль.
— Есть, сэр.
Не слушая восторженных возгласов подрастерявшего всю свою флегму Нила и перманентно оптимистически-радостного Мэтьюса, Шон поймал угрюмый взгляд главного техника О’Мэлли. Лишь они с ирландцем поняли, что слишком много крошек придется заметать под ковер, и, не дай Бог, хоть краешек правды выйдет наружу. Шону снова послышался тихий напев матери. Тряхнув головой и выдавив в ладонь еще таблетку аспирина, Эндерс вышел в коридор и, прислонившись спиной к холодным каменным плитам стены, устало закрыл глаза.
* * *
Земля. 20 февраля 1990 года, 11:32 по местному времени. Военный полигон Министерства обороны СССР Капустин Яр. Склад временного размещения АР 077/906, подземное строение 41, горизонт 2. Командир в/ч 073178 полковник Северской В. И.
Василий Иванович Северской никогда не считал себя суеверным, хотя на своем веку ему довелось повидать немало такого, что обычные люди называют «бред сумасшедшего» или «чертовщина». Когда его, молодого выпускника академии имени Фрунзе, вместо ожидаемого назначения в штаб элитной части выдернули сюда, в поволжскую «тмутаракань», он сначала хотел застрелиться. Но когда увидел, ЧТО ему доверили охранять, проникся к судьбе если не благодарностью, то по крайней мере уважением, и в конечном итоге пришло некое удовлетворение сделанным в юности выбором. Предложи ему сейчас кто-нибудь перевестись в Москву, даже на генеральскую должность, Василий Иванович послал бы высокое начальство на три русских буквы (мысленно, само собой) и принялся бы выкручиваться с целью остаться в прежней должности. Да что там лукавить, даже на понижение бы пошел. И все потому, что тут, в поволжских степях, был сокрыт важный кусочек Тайны.
