И действительно, из всех рассказов-романов Грака «Замок Арголь» в наибольшей степени отходит от традиционной романической формы, во всяком случае, какой она еще представлялась в конце 30-х годов XX в. При всей наративной избыточности, само сюжетное повествование наполнено здесь пропусками и лакунами. Главы, как в средневековой мистерии, следуют одна за другой без всякого перехода, структурируя текст в большей мере пространственно, нежели событийно. Топонимика романа задается уже в оглавлении, где вокруг замка, словно по полукружию, располагаются сама местность Арголь (глава «Арголь»), кладбище, часовня над бездной, лес, аллея. В центре замка фигурирует комната, скрывающая свой секрет, который есть смерть, что коррелирует с последней главой романа. На событие неявно указывают лишь две главы — «Купание» и «Смерть». Еще две главы — портреты персонажей («Герминьен», «Гейде»). Но и внутри глав повествование также развивается рывками, от одной картины к другой. Создается впечатление, что автор избегает называть события, описывая лишь то, что составляет их ауру, и оставляя тем самым своему читателю обширное поле для воображения, — лакуны, которые тот может наполнять по своему усмотрению.
Другие обычные составляющие романа здесь также отсутствуют. Нет ни переходов, ни диалога (единственное слово, которое произносит Альбер, — «никогда», но и оно вторично, поскольку оказывается цитатой). Персонажи абстрактны и не имеют никакой социальной или психологической дефиниции, они суть воплощенные идеи. Романическое действие кажется чуть ли не эзотерическим и берет свои истоки отнюдь не в коллизиях интриги. Иными словами, рассказ словно не сцементирован, а вся книга предстает как сценарий, некая последовательность сцен, которые еще предстоит разработать.
В плане повествования это рассказ от лица всеведущего автора. Но и тут все обстоит не так просто: если повествователь и говорит вместо персонажей, следит за их переживаниями и описывает их мысли, то он никогда не позволяет вторгаться в действие, становиться в позу судьи или комментировать происходящее. Он словно подчиняется опыту и исканиям своих героев (отсюда бросающееся в глаза обилие полуутвердительных фраз, а также фраз типа: «им казалось», «ему показалось странным» и т. д.). И потому, хотя Грак ни на секунду не передоверяет рассказ своим персонажам, перспектива меняется здесь беспрестанно и повествование свободно играет с разными точками зрения, которые могут быть точкой зрения как героев, так и текущей в реке воды, наплывающих облаков и проч.
