-О, Господи! – пробормотал император, жестом посылая трубачей трубить сигнал тревоги. – Только не дай погибнуть и этому войску. Больше у меня ничего нет…
По сигналу тревоги большинство этой армии даже не пошевелилось. Часть – опять же гвардия и кадровые солдаты, привычные и правильно обученные, бросились к шатрам – за оружием и доспехом. Но то была лишь треть армии. Их и двинули спешно заслонять с севера лагерь. Пока командиры, от сотников начиная и кончая самим коннетаблем Артуром, носились по лагерю и ударами плетей поднимали то быдло, что составляло сейчас остальные две трети императорского войска… Не успели, конечно. Император Теодор видел, как потемнело поле вдалеке, а потом уже можно было различить огромную массу конницы, медленно и пока – в походных рядах идущую сюда. Впрочем, что-то в ней было знакому. И уж всяко это была не номадская конница. Та не умеет двигаться так организованно…
-Стойте! – срывая голос, заорал император. – Не вздумайте стрелять!!! Это – гардары!
Тысячник Лихосвет, сидевший в седле своего огромного владенского жеребца, вдруг захохотал в голос:
-Узнаю князя Буйслава! Наверняка он не утерпел! Мой император, дозволь мне служить твоим посланником!
-Скачи уже, гардар! – испытывавший сейчас небывалый подъём сил, разрешил Теодор. – Скажи вождям этого отряда: мы ждём их с нетерпением!
А вскоре уже самые слепые увидели три огромных прапора, развивающихся над первыми рядами. И – ровные, по пять в ряд, ряды дружинной конницы гардар, двигающиеся неспешно, с достоинством что ли.
-Пошлите кого-нибудь в лагерь! – негромко бросил император через плечо, глядя на то, как радостно бросил своего коня в галоп Лихосвет. – Пусть там заканчивают… с бардаком! Пусть лучше они там и остаются, где были. Позор-то какой…
Ещё больше позора пало на его светлую голову, когда гардары начали вступать в лагерь. Если гвардия и остальные регулярные части приветствовали их вполне пристойно – слитными воплями и ударами оружия о щиты, то та часть армии, что оставалась в лагере устроила свою встречу – стихийную и ужасающую. Легионеры бросались под копыта коней, целовали землю за всадниками, радостно орали, что спасены… Коннетабль Артур, побледнев от унижения, молча сидел на коне по правую руку от императора и больше всего на свете хотел умереть…
Гардары не все вошли в лагерь. Только небольшой отряд. Основная же масса конницы встала в двух-трёх перестрелах от императорского лагеря и там, на отдалении, стала строить свой лагерь. А к императору поехали только вожди – три князя с малой, в полтораста-двести клинков дружиной. Три гордых стяга – с Медведем, с Туром, с Волком вились над их головами. Серебром сверкали кольчуги. Сзади своих вожаков подпирали отборные воины, каждый из которых стоил того восторженного приёма, который им оказывали…
