— На этот раз ты приняла противозачаточную таблетку? — спросил он со сквозившей в голосе усмешкой.
— Нет…
— Ну и отлично! Я не хочу, чтобы мой сын рос в одиночестве.
Мейбл замерла. Замечание Виктора в мгновение ока вернуло ее с небес на землю. В голове возникла предельно ясная и потому пугающая мысль: ни в коем случае нельзя было допускать того, что только что произошло. Худшие опасения подтверждаются — Виктор видит в ней лишь мать своего ребенка. Остальное его не интересует. Его насмешливый, самоуверенный тон и сами слова, произнесенные этим тоном, не могли не оставить в ее душе тяжелого осадка.
Порывисто высвободившись из его объятий, она села и потянулась за блузкой и джинсами. Пережитое несколько минут назад блаженство казалось ей сейчас сном, сказкой. Вместо него пришло чувство унижения.
— Мейбл, дорогая…
— Не называй меня «дорогая»!
Она кое-как оделась. Дрожащие пальцы не желали подчиняться ей.
— Послушай, я признаю, что допустил оплошность, — сказал Виктор, тоже поднимаясь и натягивая джинсы. — Мне не следовало упоминать о таблетках. Это плохая шутка, и я… виноват. Ну, извини меня…
Мейбл показалось, что он говорит искренне, ей даже захотелось сделать какое-нибудь веселое замечание в его адрес, снова восстановить мир и возвратить чудесное ощущение единства. Однако у нее не было на это сил. Бурная вспышка страсти, охватившей их обоих, сейчас казалась примитивным физическим актом, и она презирала себя за то, что поддалась столь низменным желаниям.
— Идем в дом, — понуро сказал Виктор, не дождавшись ответа. Он наклонился, поднял с земли куртку, встряхнул ее и накинул на плечи Мейбл, которая продолжала молчать. Потом взглянул ей в лицо, словно пытаясь понять, что происходит. — Пора ужинать. Наверное, родители заждались нас.
— Я не голодна, — бросила Мейбл, повернулась и побрела по тропинке, ведущей к дому. — Мне сейчас не хочется ни с кем встречаться, так что лучше я сразу отправлюсь спать…
— А мне кажется, тебе все-таки следует поесть. Ты такая худенькая…
— Уж не собираешься ли ты раскормить меня, чтобы сделать более пригодной для деторождения?
Виктор бросил на нее хмурый взгляд и ответил:
— Странно, но нам почему-то всегда бывает трудно найти общий язык после… интимной близости.
— Может, потому, что на самом деле мы не так уж близки…
Какое-то время они шли молча, пока Виктор не спросил тихо, словно обращаясь к самому себе:
— Но почему мы испытываем такое сильное влечение друг к другу?
