— Да, человеческой жертвой, человеческой мукой вы возьмете рай и не в мечте только, а здесь!
— Был у нас один сапожник Флотов, — насколько мог тихо сказал сапожник Иван Козлу, — колбасу любил до страсти. Так он, ты мне поверь, тоже говорит раз, будто рай действительно будет и самый настоящий вроде какой-то огромной повсеместной колбасной: и ешь и нюхай, сколько влезет
— В колбасных ловко пахнет! — обрывисто заметил Козел и, отвернувшись от Ивана, закрыл свой единственный глаз.
Кудрин продолжал.
Он уже ничего не понимал, сами собой выговаривались строчки, сами собой выкрикивались фразы.
— А еще был у нас такой Лаврун, — шептал Иван, — хоть что хочешь, сделать может. Вот мы и поспорили раз, а он и говорит: хотите, говорит, я сейчас нагишом в муравейник сяду и, не пикнув, высижу четверть часа. Ан, говорим, не сядешь! Ан, говорит, сяду! Лес, как тут, неподалеку. Вот и отправились. Нашли кочку. Спустил он с себя штаны да, не говоря худого слова, и плюхнулся. Так они его, поверь мне, как есть выели, сам я осматривал. А ему хоть бы что, оделся да и домой. Только после все почесывался.
— Конечно, — отозвался шорник Лупин, — муравей не бумажка…
— Ха-ха! — кто-то не удержавшись громко захохотал.
Кудрин читал.
И не видел ничего вокруг себя, не замечал, что творилось в комнате, — он видел ее, она одна стояла перед ним такая, как ее встретил…
Комната, между тем, набивалась публикой.
Это с хозяйской половины завсегдатае гости. Дверь не была заперта: какой-то один зашел полюбопытствовать, а за ним другой, а за ним и третий. Сначала скромно и тихо. Но потом от тесноты ли, либо оттого, что некоторые были не в себе и хоть кричать не кричали, чтения вовсе не было слышно.
Комната дымилась: по полкам и потолку лез табачный дым и медленно спускался на пол грудой окурков.
Свободного местечка не было.
Чьи-то руки, будто отделенные от туловища, висели в увязающем воздухе, сливались друг с дружкой и разлипались, и какая-то нога, лебезя, все ходила кругом, да подковыривала.
И вот чей-то палец кривым толстым ногтем принялся водить по книге.
— Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
Но Кудрин все еще бормотал что-то, отгоняя назойливый палец, как муху.
— Скажите, пожалуйста, как вас зовут? — и что-то шершавое погладило его руку.
Книга упала под стол.
— Я вас где-то встречал, — тянул тот же спотыкающийся голос.
— Вы г-н Кудрин, позвольте с вами познакомиться, я — Пундик!
Кудрин оторопел.
— Я ничего не понимаю, — сказал он Пундику.
