— Мышонок! — окликнул девушку Кайман. — Там скоро выброс начнётся. Придётся нам здесь несколько часов провести.
— Знаю. Уже прочла сообщение.
Мышка вышла в тамбур. Девушка успела снять комбинезон и ботинки. В длинной футболке и носках у неё сделался удивительно домашний вид.
— Тут кофе есть? Или чай? — спросила она. — А как этой штукой пользоваться? Слушай, а я всегда думала, что в армейские пайки шоколадку положено класть…
Кайман решительно отстранил Мышку от спиртовки.
— Смотри. Кладешь таблетку, поджигаешь… Вот так. В ооновском сухпае есть шоколад, в нашем нет. Но если хочешь сладкого, так и скажи, нечего намёки разводить!
Девушка вздохнула.
— Хочу шоколадку. Или мороженое. Но мороженого у тебя точно нет.
— Мороженого нет.
Кайман снял с полки жестяную коробку, поставил перед Мышкой.
— Держи.
Вода успела закипеть, и Кайман залил растворимый кофе в кружках, а девушка всё ещё разбирала содержимое жестянки. Сталкер с усмешкой смотрел, как она раскладывает по сортам случайную подборку разнокалиберных сластей — шоколадные конфеты налево, леденцы направо, орехи и сухофрукты по центру коробки. И ведь никогда ему не нравилось в женщинах это детское пристрастие к сладкому, а в Мышке оно почему-то не раздражает. Даже наоборот, вызывает снисходительную симпатию.
— А я в детстве шоколад не ел вообще, — вспомнил Кайман. — Выплёвывал, представляешь? Взрослые смеялись.
— Кайман.
Мышка глянула на него серьёзно, испытующе.
— Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Ты кто? Где родился? Как в Зону попал?
Тьфу ты, ёшкин кот! Надо же было так подставиться. И кто его тянул за язык с этими воспоминаниями? Кайман сделал попытку свернуть разговор:
— Кофе пей. С конфетами, в самый раз.
— Не хочешь говорить — не надо, — хмыкнула девушка. — Спасибо за конфеты.
Она потрогала кружку — горячая. Ухватила её через подол футболки, в другую руку взяла жестянку и ушла из тамбура-кухоньки в жилую половину бункера. Кайман слышал, как она возится там — наверное, расстилает себе спальник. Он выдвинул ящики стола, покопался, нашёл пачку галет, бессмысленно переложил её из левого ящика в правый.
Какого чёрта?
Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься… Чего? А ведь и впрямь боишься, крокодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой бронёй мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Ещё как.
Кайман шагнул через порожек. Мышка устроила лежбище прямо на полу — постелила несколько спальников, ещё один свернула в изголовье вместо подушки. Сталкер присел на край разостланного спальника, хлебнул горячего кофе, отставил подальше кружку.
