К чему такие подробности? К тому, что за исключением двух этих эскапад, к литературе отношения не имеющих, Кузнецов остался нормальным, хорошим парнем, не потерял головы, не надулся, а главное, понял механизм своего успеха и повторять «Продолжение легенды» не захотел. И когда в 60-м году «Юность» напечатала «Коллег», получивших схожий с кузнецовским большой читательский и общественный резонанс — сплошь положительные рецензии! — мы с Кузнецовым затащили Аксенова в какой-то пустой редакционный кабинет, заперли дверь и прочли Васе лекцию: мол, дорогой друг, мы, конечно, рады за тебя, но если тебя так сильно хвалят, значит, ты что-то не то написал.
Между тем шальные деньги за «Продолжение легенды» у Кузнецова давно иссякли, он опять переселился в общежитие Литинститута, и остро вставал вопрос, как и где жить дальше. Аксенов и я, худо-бедно, имели какой-то свой кусок жилплощади в коммунальных квартиpax, а Кузнецов был иногородним, и в любой момент его могли вытурить из общежития. Кузнецов знал провинцию лучше нас с Васей и потому не желал покидать Москву, но московской писательской организации было не до него, и она не торопилась принимать Толю в Союз писателей (чистая формальность: нет второй книги!). Конечно, Кузнецов мог устроиться куда-нибудь в газету или журнал (литсотрудником его бы взяли), однако после громкой славы, связанной с «Продолжением легенды», он считал этот вариант явно ниже своего достоинства.
И тут подвалили к нему солидные представители из Тулы и сказали: «Анатолий Васильевич, давайте приезжайте в Тулу. Во-первых, нам нужна сильная тульская писательская организация. Во-вторых, мы вам сразу дадим квартиру. Примем в Союз писателей. Мы сделаем так, чтобы у вас было все хорошо с работой, материально мы вас обеспечим». Причем подвалили к нему не из органов, органы на него вышли потом. Это было по партийной линии. И Кузнецов не устоял. А честно говоря, кто бы в его положении не соблазнился? В Москве все вилами по воде писано. Я был у него в Туле. Он получил хорошую трехкомнатную квартиру в новом доме, построенном для местной номенклатуры, и нашли ему приработок, не помню какой, но деньги какие-то у него появились. Если захотят писателя подкармливать, то всегда найдут как. Однако сама атмосфера провинциальной организации (не хочу обидеть никого, но, по-моему, тульская организация не блистала писательскими талантами), сама эта атмосфера серости, провинциализма, она, конечно, на Толю очень давила. Он, когда вырывался в Москву, старался не жаловаться, но это чувствовалось. Причем в Туле он был первым парнем на деревне, мог бы сделать административную карьеру, а он забился в уголок и тихо-тихо писал роман «Бабий Яр». Подозреваю, что, если бы тульские коллеги узнали, над чем он работает, они бы устроили партийную разборку, но Толя свой роман не афишировал, и тульская общественность прочла «Бабий Яр», когда его опубликовала «Юность». Им оставалось лишь поздравлять дорогого Анатолия Васильевича с успехом, а успех был феерический. Я считаю «Бабий Яр» первой настоящей книгой Кузнецова, хотя он плакался, что роман в журнале здорово порезали. (Так всех нас резали в «Юности»!) Тем не менее жизнь в Туле Кузнецова деформировала, и какие-то странности у него появились.
