Бронте, несколько удивленная, отставила почти пустую чашку. Вот она, Гилли, перед ней, такая любимая. Морщинистое, загорелое лицо с широкими скулами. Брови Гилли все еще черны как смоль, они составляют резкий контраст ее белоснежным волосам, которые она обычно собирает в густой пучок. Весьма, о, весьма незаурядное лицо, подумала Бронте.
— Ты в него влюбилась? — поддразнила она старушку.
Неожиданно для Бронте старая женщина ответила со вздохом:
— Бронте, девочка моя, как же поздно я осознала, что зря растратила свою жизнь. Когда-то я обожглась на молоке, и не нужно было дуть на воду, гнать от себя мужчин.
— То-то я вижу, что тебе нравится жить отшельницей. — Сейчас Бронте смотрела на свою старую тетку, словно та пожаловалась ей на неудачную попытку восхождения на Эверест. — Как-никак тебя почитают в этих краях.
— И есть за что! Спорить тут не о чем, — усмехнулась Гилли. — Или не я вылечила те страшные язвы на ногах у Хетти Бэннистер, когда ее доктор отступился? Да я вылечила не один десяток людей от псориаза, экземы... Да что там перечислять! У меня есть домашние средства от любых болезней. — Гилли наклонилась, чтобы прихлопнуть комара, который опрометчиво опустился на ее щиколотку. — Надеюсь, ты-то уединения не ищешь?
Бронте поморщилась.
— Надо было бы, наверное, раз уж я отказалась от любви всей жизни за месяц до алтаря.
— Но ты же не жалеешь об этом, любовь моя?
Темные глаза Гилли прищурились, изучая лицо Бронте. Она вставила в старую оправу очков новые линзы.
— Прежде всего я жалею, что связалась с ним, — призналась Бронте.
Гилли с сочувствием и любовью смотрела на свою внучатую племянницу.
— Тебя на каждом шагу подталкивала твоя мать. Чудо, что ты не сломалась. Ты всегда стремилась ей угодить.
— Она мне мать, вот и все. — Бронте поставила локти на стол и опустила подбородок на ладони. — А ты мне — настоящая бабушка. Гилли, не знаю, что бы я без тебя делала. Ты — мой ангел-хранитель.
— И буду, жизнью клянусь! — яростно воскликнула Гилли. — И не в том дело, что ты должна выйти замуж за прекрасного принца. Ты же не слишком расстроилась?
— Гилли, это был ад, — просто сказала Бронте. - Клянусь тебе, второго такого испытания я не выдержу. Мне приходилось считаться со вспышками ярости Миранды (употребление слова «мама» уже давно было запрещено Мирандой) и Карла; иногда они набрасывались вдвоем. Третья мировая война, честное слово. Миранда говорила: только дуры выходят замуж по любви. Женщина выходит замуж, чтобы обеспечить себя.
