Бинго энергично заглотнул пережеванное, даже забыв подавиться, поскреб в макушке и озадаченно полюбопытствовал:
— А как народ узнает?
— Рыцари даже бесследно исчезают с большим грохотом, — объяснил капитан туманно, чувствуя себя на верном пути. — А уж от этого такое пойдет!..
— Да и Кейдж с ним. Как народ обо мне узнает? Что, мол, отперся?
— А чего ему узнавать? Народ у нас такой — хлебом не корми, дай возвести напраслину. А ежели еще и заслуженно, так вовсе до седьмого колена с грязью смешают, не отмоешься.
Бинго тревожно хлюпнул носом и покосился почему-то под стол.
— Коленков-то у меня лишь два да вот еще два, ежли на руках тоже считается, — счел он должным упредить нанимателя. — А про «не отмоешься» эт ты зря… как хлынет иной раз с неба, не то что грязь — башку, того гляди, смоет. Ну, ты давай подробнее! Что такое припас, с чем этот блестящий дядька не совладает? Ежли вдруг какое грязное дело затеял, типа там некромантии, политической измены или экономического мониторинга, так я тебе прям сразу скажу, честно и без этих всяких экивоков, — приосанился, развернул плечи так, что в корчме стало тесно, и метнул из-под бровей горящий благородным презрением взор. — Оченно жаль, но ни хренища не умею. Вот ежли, наоборот, кого-нить промеж ушей дубьем причесать, то это мы с пониманием, только б желательно на чесомого колодки набуть потяжельше, чтоб не сильно дергался вопреки процедуре.
Рыцари, на которых сэр Малкольм немедля рефлекторно обернулся ни жив ни мертв, — позорит же, адский аспид, перед всем честным миром позорит! — глаза выкатили с силою несусветной, словно мечтая рассеять заклинание смены личины и на его, капитана, месте разглядеть самого что ни на есть порвенирского гильдийского шпиона-провокатора. Зашли, что называется, червячка заморить! Как бы отсюда самого в колодках не вывели и не подставили эдакому вот Бинго под хороший дубовый гребень с колоду весом.
— Ты мне тут заткнись! — рявкнул капитан на гоблина не очень-то и громко, но душевно. Бинго немедля прервал свой косноязычный поток красноречия и для верности припер его селедкой, презрев всяческие кости и плавники. — Я тебе сам говорить, что надо, буду, а ты жри да на ус мотай, а спрашивать будешь, когда велю! Понял?
Гоблин озадаченно двинул плечами.
— Отвечай теперь: понял?!
— Не-а. Ежли ты потом не велишь спрашивать, скажем, забудешь или обожрешься, и брюхом хвор сделаешься, а я чего недопойму — тогда как? К примеру, сговоримся на свержение монаршей династии, а какой — ты сказать и запамято…
