— Разобраться с ним, босс?
Из угла поднялась массивная глыба дурного мяса, размерами с самого Блопа, разве что в плечах еще потяжелее. Не иначе как бывший призовой борец-рестлер, таких охотно берут в кабаки вышибалами, машинально отметил капитан, закатывая глаза к потолку. Гоблины — это что-то, как ни крути. Говорят, вокруг праведных жрецов всегда сияет сильнейшая аура бога-патрона, но куда им до гоблина! Вокруг Бингхама само пространство закручивается в какой-то дикий, эксцентричный хоровод и словно ускоряется в ритме лихой мазурки! Интересно, если заткнуть ему рот куском свинины, он перестанет наконец возмущать спокойствие?
Неугомонный гоблин радостно выплыл навстречу верзиле, оказавшись на голову выше и сходной плечевой мощи, но в подведенной голодом средней части безнадежно проигравши габаритное состязание. Поглядел, расплываясь в улыбке, на блестящую выскобленную лысину противника, сделал широкий шаг в сторону и приземлился на тяжеленную лавку за ближайшим пустым столом.
— Переведайся сперва с моим меньшим братом, — пожелал он вышибале и — сэр Малкольм не поверил своим глазам — добродушно махнул рукой в сторону…
В сторону его, капитана Амберсандера.
Вот же гаденыш!
А здоровенный, как медведь, бритоголовый бугаище принял гоблинскую выходку за чистую монету и впрямь сделал к капитану два перевалистых шага. Со своих мест начали приподниматься рыцари, наверняка сэра Малкольма узнавшие, а нет — так готовые составить протекцию всякому своему брату-рыцарю. С уважением присвистнул кто-то в уголку, а Блоп разинул было рот для пронзительного верещания… Но тут терпение капитана окончательно лопнуло, и почтенная публика получила представление, почему, собственно, он считается в городе непререкаемым авторитетом.
Третьего шага вышибала сделать не успел: стремительно мелькнувший в руке капитана меч, так и удерживаемый за ножны, подцепил крестовиной могучий рестлерский окорок и выдернул его из-под неподъемной туши. С удивленным кваканьем верзила опрокинулся и под азартный посвист Бингхама ляпнулся на доски всей своей раздобревшей тестообразной сущностью. Сэр Малкольм решительно припечатал каблуком его толстенное бедро, плюща мышцы: борцы к такому привычны, через неделю и не вспомнит, но сейчас ему небо с овчинку примерещится, какое там встать! Лежи да охай. А капитан, раз уж все равно начал, счел возможным и продолжить: выпростал клинок из ножен и одним филигранным ударом перерубил у самых губ курильщика трубку, чтоб не отравлял воздух — некоторые им, между прочим, еще дышать собираются. Продолжая менуэт, перевернул ножнами столик, на котором четверо оборванцев шлепали картами.
