– Ровно никаких, – спокойно ответил он. – Мы с ним виделись только на репетициях, ну, или где-то сталкивались случайно, в буфете, например, или в коридоре, или в приемной Льва Алексеевича, одним словом, где-то в здании театра. За рамками подготовки пьесы мы с автором не общались. А что, вам кто-то что-то сказал?
В вопросе Настя не услышала ни малейшего беспокойства, только одно любопытство. «Любой мало-мальски профессиональный актер кого угодно вокруг пальца обведет…»
– Лесогоров когда-нибудь заходил к вам в гримуборную?
– Не припоминаю… – пожал мощными плечами Арцеулов. – Пожалуй, нет. А что, вам сказали, что он ко мне заходил?
– Сказали, – кивнула Настя, слегка улыбнувшись.
– Кто?
– Ну, Михаил Львович, – она от души рассмеялась, – что за вопрос? Вы же понимаете, что я вам этого все равно не скажу.
– Да, конечно, – теперь в его голосе зазвучала растерянность. – Ума не приложу, кто мог вам такое брякнуть. Да и зачем? Теперь я совершенно точно припоминаю, что Артем ко мне никогда не заходил.
Ладно, возьмем на заметку. Колодный утверждает, что застал Лесогорова в гримерке у Михаила Львовича, да еще за каким-то серьезным разговором, ведущимся вполголоса и явно не в первый раз. А сам Михаил Львович это отрицает. Любопытно.
Расставшись с Арцеуловым, Настя направилась в «женское» крыло к Арбениной. Евгения Федоровна стояла у открытой фрамуги и курила, выпуская дым в узкую щель, из которой тянуло холодом и сыростью. На гримировальном столе возвышалась пластиковая переноска, в которой мирно дремала белоснежная Эсмеральда.
– Деточка, я просила вас зайти, чтобы предупредить: не обращайте внимания на то, что говорит Миша, то есть Михаил Львович. Он все врет.
Вот это номер! И откуда Арбенина узнала, о чем Настя только что разговаривала с Арцеуловым?
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросила она.
– Да то, что он любого порвет и кому угодно шею свернет. Не слушайте вы его, я вас умоляю! Миша, конечно, накачанный юноша, силища в нем будьте-нате, но… Видите ли, деточка, он трус. Да-да, трус. – Арбенина резким выверенным движением выбросила в щель окурок, закрыла окно и повернулась к Насте лицом. – Вернее, я не так выразилась… Видите ли, у многих актеров есть так называемая боязнь телесного контакта. Он не то что ударить – он обнять другого человека не может без специального усилия. Ему это трудно. Ну, знаете, мысли всякие бывают, например, что человек болен, заразный или просто немытый… У кого-то изо рта неприятно пахнет, и не хочется близко подходить. Такой невроз. Это часто встречается.
