Нет, он нисколько не сомневался в том, что правильно понял жест 'продолжай'. И не сомневался в том, что граф Утерс сможет справиться с Фахримом Когтем. Но мысль о том, что выстрел в спину может оборвать жизнь самого непобедимого бойца, упорно действовала на нервы. Поэтому, зарубив последнего разбойника, Том метнулся к краю обрыва, окинул взглядом картину развернувшегося в овраге побоища, и, убедившись, что воины Правой Руки прекрасно обходятся и без него, рванул в лес.
Для того чтобы двигаться по следу, оставленному предводителем разбойников, не надо было быть следопытом: Фахрим Коготь, спасая свою жизнь, несся сломя голову. Оставляя за собой самую настоящую тропу — разбросанную в разные стороны прелую листву, глубокие вмятины в земле, вывернутые из земли камни и содранный со стволов мох. При желании можно было сказать, где он терял равновесие, где падал, а где пытался оглянуться, чтобы оценить свои шансы на спасение.
Судя по ширине шага и глубине следов, тать был в диком ужасе. И бежал, почти не разбирая пути: будь Том на его месте, он бы ни за что не стал взбираться на покрытый осыпью склон. Тем более на четвереньках. И скатываться по противоположному, не менее крутому — тоже. А Фахрим — взобрался. И скатился. Чтобы, пятная траву кровью, добежать до стреноженных лошадей, пасущихся на берегу небольшого озерца, и…
…Каурый жеребец, на который Аурон Утерс взвалил бездыханное тело Когтя, косил глазом на своего окровавленного 'седока' и недовольно всхрапывал. Еще бы: возить людей перекинутыми через седло он, наверное, не привык. Впрочем, его привычки Законника волновали не особенно сильно — к тому моменту, когда Том спустился с холма, он как раз заканчивал привязывать руки разбойника к подпруге.
— Горазд он бегать, ваша светлость… — полюбовавшись на мокрую от пота рубаху Ужаса баронства Квайст, хмуро пробормотал Том. — Вон сколько отмахал…
— Он просто пытался стать законопослушным человеком… — вздохнул граф. И хлопнул коня по крупу.
— Кем-кем? — Том ошалело вытаращил глаза.
— Законопослушным человеком! — повторил Аурон. И, укоризненно посмотрев на Ромерса, объяснил: — Ну, он раскаялся в своих грехах и решил привести меня к остаткам своей шайки, дабы и они не ушли от правосудия…
— Это… шутка, ваша светлость? — оклемавшись от удивления, спросил Томас.
— Нет… — граф показал пальцем на изрубленные тела, валяющиеся за его спиной, и… ухмыльнулся: — Шучу, конечно. Кстати, хорошо, что ты пришел: в одиночку взваливать их на лошадей не очень удобно…
