Жалко. В принципе, ведь большущий талант. Да, невостребованный после первого успеха. Ну, так ждать и надеяться! (Наркомы тоже не лаптем щи, тоже почитывают классику жанра!)
И пожалуйста – ведь дождался! Вот тебе шанс, Измайлов! Сыграть против самого маэстро, против Ерохина! Пусть не догадываясь об этом.
Или догадываясь? Что-то нарочит сибиряк в последнее время, да все сорок дней. Шумлив не по чину, а в глаза товарищу наркому смотрит со значением. Или догадываясь не только о том, против кого игра белыми, но и о том, за кого? Вряд ли. Как игрок, положим, большущий талант, но в повседневности – не семи пядей во лбу. (Все большущие таланты, в этом схожи. Близнецы-братья! Взять того же маэстро Ерохина…)
Ладно, даже если догадываясь, тогда тем более, казалось бы! Покажи себя. Докажи. Себе, прежде всего. Слабо?
А не слабо!
Но… слабо. Так получилось. Даже сообща. Синклит! Три мушкетёра! И примкнувший к ним Ляскер.
А товарищ Крылатко расхлёбывай теперь. Я пойду в наступление, но убеждать своих солдат наступать не буду! Какое уж тут наступление! Какое уж тут «убеждать!». В смысле «не»…
Вы, конечно, очень милы…
– Я тогда в машине пока посижу… – Не без подтекста, не без него. Пока в машине, но и уже в машине.
Ехать, ехать! Цейтнот, синклит, цейтнот!
* * *
Мы должны раз и навсегда покончить с нейтралитетом шахмат. Мы должны раз и навсегда осудить формулу «Шахматы ради шахмат» как формулу «Искусство для искусства». Мы должны организовать ударные бригады шахматистов и начать немедленное выполнение пятилетнего плана по шахматам!
Каких только глупостей ни наговоришь ради всего святого!
Шахматы, разумеется, святое. Но никто не тянул за язык – тогда, в 1932-м, на открытии международного турнира, Программная речь, ах!
Всякое слово материально. К тому же откликается на любое ауканье. Бумеранг.
Покончил с нейтралитетом? Осудил формулу? Организовал ударную бригаду?
Сбылось по всем пунктам! И где ты теперь, товарищ Крылатко? Не в смысле – Дальняя дача. В смысле – глубокая жопа.
А с другой стороны! Что в предложенных обстоятельствах мог сказать руководитель всесоюзной шахматной?! Что-то инакое?! С-сапожник с кашей бы съел, с говном!
Или потом, когда Ерохин брякнул в Русском клубе на rue de lAssomption: «Миф о непобедимости большевиков рухнет так же, как рухнул миф о непобедимости Кордильеры». Ну, занесло! Эйфория, шампанское, вот я и чемпион, сам Хорхе-Руис Кордильера повержен! Большевики-то при чём, Ерохин?! Ну, занесло маэстро. Но как в предложенных обстоятельствах реагировать товарищу Крылатко? «Ай, молодца!»? Или вовсе не реагировать, глух и нем? Ещё хуже! С-сапожник бы с кашей…
