Раздраженный голос Стронга лишал ее присутствия духа. По телу девушки побежали мурашки. Он правильно понял, что она избегала его, хотя не знал причины.
— Разве женщина не имеет права на своего ребенка? — твердым голосом произнесла она, поражаясь собственной смелости и не сводя со Стронга зеленых глаз. — Это выше человеческого понимания? Материнский инстинкт...
— К черту материнский инстинкт! — вспыльчиво перебил он. — Тебе придется придумать что-нибудь другое! И почему ты ничего не сказала Мейбл? — Стронг уже не сдерживал гнева. — Я думал, вы подруги! Почему ты заявила о своем отказе отдать ребенка именно мне? Да потому, что такая расчетливая особа, как ты, поняла, что жена не перенесет этого...
Испуганная, до полусмерти, Айрис смотрела на своего обвинителя во все глаза. Господи, только бы не сорваться и не...
А Дэвид уже не мог остановиться:
— Не делай вид, что ты ничего не понимаешь! Тебе прекрасно известно, что Мейбл жила надеждой на этого ребенка. Разве ты можешь почувствовать всю глубину ее горя, отчаяния, которые толкнули жену на этот шаг, — просить другую женщину родить для нее ребенка, которого она не может зачать сама. И тут вдруг узнать, что этого ребенка у нее не будет! — Айрис чувствовала ненависть в тяжелом мужском дыхании. – Ты, разбила мою семью — ты, корыстная маленькая сучка! Но если ты думаешь, что лишишь меня моего ребенка так же, как лишила дома, то жестоко ошибаешься!
Айрис смотрела на него широко раскрытыми глазами. Как, Мейбл ушла? Да, конечно, она же, целовалась на стоянке с другим. Но оставить Дэвида?..
— Это не моя вина, — тихо промолвила она, ошеломленная услышанным. При мысли о том, что Стронг может попытаться отнять у нее ребенка, сердце наполнилось страхом.
— Разве? — Он опустил руки, сунул их в карманы брюк, и Айрис почувствовала себя в большей безопасности. Однако было ясно, что Стронг не примет никаких оправданий. — Думаешь, тебя не в чем винить?
— Да! Я хочу сказать... — О Господи! Что она собирается сказать? Как всякая мать, она хочет только одного: чтобы ее ребенку было хорошо. Но если Стронг считает жену святой — что ж, пусть считает. Не ее дело просвещать его. Да и вряд ли он скажет ей спасибо... — Мне очень жаль, — выдавила Айрис, сама, понимая, что это детский лепет.
— Жаль? — Всем своим видом он выражал презрение. — Хочешь сказать, что ты не задумала это с самого начала? Мейбл была права, уверяя меня, что ты мужененавистница...
