— Если я уеду сейчас, они решат, что у нас мелкая интрижка. Если я останусь, когда все разъедутся, они решат, что дело серьезное. А именно этого мы хотим избежать. — Она понизила голос и проговорила: — Никаких слухов, никаких сплетен. Никакого скандала. Ты помнишь?
— Да, но…
Раздался стук в дверь, и радостный голос Джона спросил:
— У вас там все в порядке?
Тони закрыл глаза, в ярости сжав кулаки.
— Когда-нибудь я убью его, — прошептал он и громко сказал: — Мы будем через секунду, Джон. И если ты посмеешь ударить еще раз в эту проклятую дверь, я ударю по тебе!
— Спокойней! Я просто пришел сообщить, что все готовы разрезать пирог.
— Ты сообщил. А сейчас испарись.
Оливия потерла лоб.
— Не могу представить, как этот зануда произвел на свет такого милого и покладистого малыша, — пробормотала она.
К ее удивлению, Тони рассмеялся.
— С Джоном все в порядке. Поверь, если бы Джон знал ситуацию, он бы не втыкал в меня шпильки.
— Нет?
Тони медленно покачал головой, затем подошел ближе и прижал ее к груди.
— Нет. Он чертовски мил. — Он склонил голову и прошептал: — Я хочу тебя, Оливия.
— Завтра? — задыхаясь, проговорила она. Тони торопливо целовал ее щеки, шею, коснулся языком уголка ее губ.
— Пораньше? Ты же не заставишь меня ждать весь день, Оливия?
Она готова была согласиться на все, пока он гладит ее спину и целует так нежно.
— Где?
— Черт возьми, не знаю. Но к утру, наверное, придумаю. Я заеду за тобой. Часов в десять?
— Отлично.
Она попробовала забыть все чувственное и романтическое, что связывалось у нее с Тони, и сконцентрироваться на их цели. Но тут он поцеловал ее по-настоящему, со всей страстью. Этот поцелуй должен остаться с ней на всю ночь.
К сожалению, щеки по-прежнему пылали, когда она вошла в столовую. Слава Богу, свет был погашен, и горели только свечи на пироге. Она заметила Джона, дежурившего у выключателя. Джон подмигнул Тони, и Оливия решила, что этот парень, вероятно, не так плох.
Энджи и Элисон, дочки Кэйт четырех и пяти лет, соревновались, кто громче пропоет «Happy Birthday», а сын Джона, шестилетний Люк, выторговывал право лично разрезать пирог. Хотя Оливия объяснила, что вынуждена уехать, все настояли, чтобы она съела хотя бы кусочек и попробовала мороженого. Оливия и не помнила, когда последний раз праздновала свой или чужой день рождения.
Когда приехало такси, все дети захотели обнять Оливию на прощание, а их родители выразили горячее желание вскоре увидеть ее снова. К тому же мать Тони — какая досада! — пригласила ее на торжественный обед в День Благодарения. Оливия поблагодарила, пробормотала что-то неубедительное насчет загруженности работой и поторопилась к двери, стремясь сбежать от нахлынувших эмоций. Тони поймал ее на последней ступени крыльца.
