Фрол — садовский крестьянин, был лет пятидесяти пяти, с широким, мягким лицом, с широкой седой бородой, с умными веселыми голубыми глазами. Несомненно, это был человек недюжинного ума и сметки, доказательством чему служит тот факт, что ни одной сделки общество не делало, не выбрав его в число своих уполномоченных. Такой же сметкой отличался Фрол и в разных коммерческих делах — в купле и продаже скота, в разных мелких крестьянских аферах. В таких делах Фрол непременно сотоварищ, и там, где его нет, там садковец почти всегда получит убыток. Таким образом, ум, знание жизни, опыт были за Потаповым.
Но рядом с этим положительным качеством в Потапове было что-то такое, что лишало его доверия. Это что-то была какая-то неустойчивость.
— Мотоват маненько.
— Мошенник, что ли?
— Зачем? так, в мыслях мотоват: дело-то смекнуть — смекнет, а глядишь, линию не выведет.
— Неустойчив?
— Действительно, не сустойчив. Сейчас его самого взять вот: умен, всяко дело разобрать может, а себе ничего не припас: так, не лучше последнего мужичонка.
— Так что ж? Это только честь ему делает.
— Не большая и честь, коли нечего есть.
Мои симпатии принадлежали целиком Фролу.
— Скажи, Потапов, отчего ты бедный?
Потапов добродушно-лукаво смотрит мне в глаза.
— Ума не хватило, — говорит он, и веселая улыбка пробегает по его губам.
— Полно: ты своим умом всю деревню за пояс заткнешь.
— Глядите…
— Ну, к вину немножко слабоват, положим, да ведь мало ли богатых, которые пьют,
— Пьют.
— Зло-то зло, да уж не такое…
Потапов весело кивнул головой и проговорил:
— Пьяница проспится, а дурак никогда.
— Так в чем же дело?
— Глядите… Человек ходит, как по воде плывет: и сам себя не видит, и следу нет: со стороны видней, Нет, так и нет, чего ж станешь делать? До седых волос дожил, а ума не нажил.
Точно горькая нотка оборвалась. Он помолчал и добродушно прибавил:
— А все к Фролу, как что — к Фролу… Один пришел — дал совет, супротивный пришел — и ему нет отказа, — и умен, да толку ни тому, ни другому: сердце не камень, обоих ублаготворил — никому ничего не досталось.
— Ох уж, как ты начнешь туману наводить, слушаю тебя, слушаю и ничего не понимаю.
Фрол рассмеялся.
— То-то дураки мы… так дело-то и ведем, — и бога и черта чтоб не забыть, а глядишь, и выходит: ни богу свечка, ни черту кочерга.
— Ну, а скажи мне, почему мои мужики всё перечат мне. Как, по-твоему, дело я им советую?
— Коли уж не дело… Известно, дураки… Мужик, что бык, сейчас тащи его за рога: что больше тащи, то больше упрется… Бык он, бык и есть. Ты ему свое, он тебе свое… — Так у вас друг с дружкой нелады и идут. Ты хочешь, как лучше и им и себе, а они — только бы им ладно.
