Но Райнон терзалась недолго, она быстро обратила боль в ненависть.
— Но ты легко перенес разрыв наших отношений. Просто взял и ушел.
— Мы не так долго встречались.
— Знаю.
— Но это был бурный роман.
Райнон пришлось сглотнуть. В горле неожиданно пересохло.
— Да, я помню.
Они прошли первый пролет лестницы, когда Кейн преградил Райнон дорогу. Их взгляды схлестнулись.
— Помнишь?
У женщины перехватило дыхание. Он не имеет права задавать ей такие вопросы! И тем более ожидать, что получит на них ответы. Что делать? Отбросить все обиды и спокойно обсудить с Кейном их потрясающий роман?
Ну уж нет! Только через ее труп!
Но, видимо, ее мысли отразились в глазах, потому что Кейн неожиданно улыбнулся.
— Я не это имел в виду.
— Тогда что?
Мужчина через плечо взглянул, закрыта ли дверь в спальню дочери, подошел ближе и, склонившись к самому уху Райнон, прошептал:
— Мне нужно подумать.
О чем теперь?
Женщина облизала пересохшие губы кончиком языка. Кейн нахмурился.
— Я размышлял над тем, как ты ко мне относилась в то время. Нравился ли я тебе до такой степени, чтобы ты захотела иметь от меня детей?
Райнон смущенно опустила ресницы. Она совсем не это ожидала услышать.
— Ну, разумеется, ты мне нравился. Что за глупости? Я бы не...
— Да. — Кейн медленно кивнул. — Понимаю.
Теперь, когда он стоял так близко, Райнон почувствовала, что от него пахнет кофе. И дорогим лосьоном для тела. А еще... мужчиной!
— И если я нравился тебе настолько, — продолжал Кейн вкрадчиво, — что мы так часто занимались любовью, тогда ты не должна считать меня таким уж плохим.
Райнон иронично рассмеялась.
— О-о, теперь я понимаю, куда ты клонишь! — Она сделала шаг в сторону, чтобы пройти, но Кейн снова встал у нее на пути.
— А если ты не считала меня плохим парнем, тогда почему все-таки решила, что я проигнорировал твое письмо? Почему ты решила, что я настолько эгоистичен и жесток, что, махнув на наши прежние отношения рукой, позволил тебе одной растить ребенка? Мне бы хотелось услышать твои объяснения по этому поводу.
Райнон нервно покосилась на дверь детской. Лиззи не было поблизости, однако она все равно понизила голос до полушепота:
— Мне было восемнадцать лет! Мне было восемнадцать, я была беременна, а ты куда-то пропал! Когда ты не ответил, я была слишком занята тем, чтобы не сломаться, и думала лишь о том, как хороший парень мог так быстро превратиться в такого равнодушного негодяя!
— Значит, ты не сразу возненавидела меня?
— Иди к черту!
