В 8 часов на северо-востоке появляется яркая арка полярного сияния. Через час северный ее конец бледнеет, а восточный развертывается в огромные перья. Вскоре перья соединяются и образуют извилистую трепещущую ленту, раскрашенную в нежные желтые, зеленые и малиновые тона.
Усталость мешает дальше наблюдать сияние. Поужинав и сделав записи в дневнике, я забираюсь в мешок и крепко засыпаю.
На следующее утро я проснулся последним, хотя утренние сумерки еще только начали рассеиваться. Таян уже вскипятил чай. Кивъяна и Старцев возились с собаками. Позавтракав, мы увязали нарты и двинулись дальше.
Снежный покров настолько изменил пейзаж, что я с трудом узнал «ворота» перевала. С 5 часов утра дует чистый норд. С каждым часом он все более и более усиливается.
Скоро нас окутывает густая мгла, и мы двигаемся словно в разбавленном молоке.
К 11 часам ветер засвежел еще больше и несет навстречу тучи снега. Колючий мелкий снег бьет в лицо, словно песок. Глаза слезятся и болят. Видимость снижается до 100 метров.
А дорога здесь еще труднее: то уброд [14], то голый камень. Собаки выбиваются из сил и окончательно отказываются повиноваться. Через каждые десять — пятнадцать минут мы меняемся по очереди отбывать «каторгу». Делаем не более 2 километров в час.
Вдруг ехавший впереди Старцев переворачивает нарту. Я еще не знаю его побуждений, но чувствую, что так надо, и. следую его примеру. Оказывается, справа, в сотне метров от нас, сидит на снегу медведь. Он спокойно смотрел на нас до тех пор, пока собаки, заметив наши приготовления, не начали выть. Тогда он поднялся и не спеша стал уходить по распадку. Загремевшие выстрелы и легкие раны заставили его ускорить шаг, но было поздно: пуля свалила белого великана.
Ветер еще более усилился, начиналась серьезная пурга. Я решил сделать привал. Старцев и Кивъяна занялись свежеванием медведя, мы с Таяном — установкой палатки. Ветер тащил палатку вместе с груженой нартой, к которой был прикреплен низ палатки. Пришлось зарыть полозья в снег, утрамбовать его и только тогда закрепить палатку. Освежевав медведя и накормив собак, мы забрались в палатку. У входа быстро намело сугроб. В палатке скоро стало тепло, но ветер с такой силой нес Снег, что мелкие снежинки пробивали плотную парусину и, попадая в палатку, таяли. Мы начали мокнуть и скоро спрятались в мешки.
Вечером поднялся настоящий ураган. Казалось, все силы природы обрушились на землю и завели дьявольскую музыку. Сначала собаки визжали, потом замолчали — вероятно, их занесло снегом. Разбивая бивуак, я выбрал небольшую площадку, с наветренной стороны которой высилась почти отвесная скала. Это спасало палатку — самые сильные порывы ветра проходили много выше.
