было специально указано: «
Сеансы черной магии с полным ее разоблачением», а Варенуха в разговоре с обеспокоенным Римским лишний раз подчёркивает:
«…это очень тонкий шаг. Тут вся соль в разоблачении!» Соль, то есть «главный смысл» или «тайна». О чём же предупреждает читателя Автор?
Ситуацию могут прояснить два документа 1924 года, регламентирующих проведение в СССР такого рода сеансов. Открытый циркуляр Главреперткома №1606 от 15.07.24 требовал, чтобы на каждой афише было указано, что секреты опытов будут раскрыты, а в течение каждого сеанса или по его окончании чётко и популярно было разъяснено аудитории об отсутствии в опытах и предсказаниях сверхъестественных сил. Другой, секретный циркуляр ОГПУ от 04.08.24 за подписью Г.Ягоды предписывал местным органам строго следить за выполнением этих условий. Получается, сама затея с организацией «сеанса черной магии» подразумевала незримое присутствие и особый интерес «органов».
В этой связи немного иначе воспринимается особое беспокойство конферансье Бенгальского, а затем и Семплеярова о непременном разоблачении фокусов. Выходит, что целью Воланда и компании было не только выяснить, насколько изменились внутренне москвичи, но и бросить вызов всесильным органам, спровоцировать их на вмешательство в ситуацию, слежку за нехорошей квартирой, последующую облаву и погоню со стрельбой. Это несколько смещает акценты в отношениях двух сил, контролирующих ситуацию в зрелищном секторе столицы.
Кроме того, оказывается куда более обоснованными и систематическими довольно жёсткие наказания, которым подвергаются на сеансе в Варьете Бенгальский и Семплеяров. Получается, что они наказаны не за праздное любопытство и глупую настойчивость, мешающую зрителям насладиться фокусами, а за попытку выйти из повиновения высшим силам и сохранить лояльность земным службам, почитаемым ими за «высшие силы». В этом случае прегрешения Бенгальского с Семплеяровым окажутся в одном ряду с причиной наказания Варенухи, а равно барона Майгеля, и Берлиоза, и даже Лиходеева, у которого в 7 главе «мысли побежали уже по двойному рельсовому пути, но, как всегда бывает во время катастрофы, в одну сторону и вообще черт знает куда».
Нужно заметить, что в отличие от сатирических образов советских писателей и бюрократов, образы «силовиков» и отлаженной машины тайного сыска выведены в Романе, хотя и иронично, но не без комплиментарности. Подчёркнут общий пиетет москвичей к «органам», сочетающий уверенность в их всеведении и всемогуществе с искренним желанием содействовать. При этом Автор относится к этому гражданскому порыву с пониманием и лишь намекает, что такая лояльность земной власти идёт во вред лишь тем, кто сопричастен более высоким идеальным сферам, и должен подчиниться иной власти «не от мира сего».
