"В наших
теориях нет ничего нового, и они не сейчас родились. Они сформулированы уже
давно, но не получили развития, и сегодня мы являемся лишь экзегетами этих
старых доктрин, о древности которых говорят нам сочинения Платона" (V 1,
8, 10).
Философия превращается в
толкование или проповедь. В качестве толкования она сведется к комментированию
текстов Платона или Аристотеля, в частности к попыткам примирить имеющиеся в
текстах противоречия. Именно благодаря усилиям, направленным на сглаживание
противоречий и систематизацию, личная оригинальность сможет найти себе выход.
Проповедуя же, философия будет призывать к добродетельной жизни, руководствуясь
и здесь темами и схемами столетней давности. Философ является учителем и
духовником, который стремится не к тому, чтобы раскрыть свое видение мира, а к
тому, чтобы при помощи духовных упражнений воспитать себе последователей. Таким
образом, сочинения Плотина – это прежде всего
объяснение текстов и проповеди, часто просто записи его лекций.
Вот почему, открывая старые
книги, современный читатель должен быть предельно осторожен. Он все время
рискует принять за откровение то, что является на самом деле учебным штампом.
Психоаналитику может почудиться симптом там, где есть всего лишь безликая
банальность. Например, следуя излюбленному методу современной критической
литературы, можно искать подход к Плотину, изучая основополагающие образы, которые
доминируют в его трудах: круг, дерево, танец. Но в большинстве своем эти образы
не самопроизвольны: они традиционны, продиктованы толкуемыми текстами и
заданными темами. Конечно, можно было бы проследить за тем, как Плотин их
трансформирует. Но, бесспорно, они не родились в глубинах его сознания.
Следовательно, здесь необходимо
прибегнуть к помощи истории литературы. Но и этого недостаточно. Ибо в
довершение трудностей оказывается, что источники, на которые опирается Плотин,
нам почти совершенно неизвестны. Мы никогда не сможем быть полностью уверены,
что та или иная доктрина принадлежит именно Плотину.
В жизни Плотина встречается одно
имя, великое имя, но, к сожалению, всего лишь имя – Аммоний. Когда Плотину было
около тридцати лет и он жил в Александрии, он пошел послушать Аммония по совету
одного друга и воскликнул: "Вот человек, которого я искал!"
Одиннадцать лет Плотин был его учеником. Но Аммоний не желал писать, поэтому мы
почти ничего не можем сказать о том, каково было его учение. Тем не менее благодаря Порфирию нам известно, что Аммоний имел на
Плотина большое влияние. Когда наш философ прибыл в Рим, он десять лет ничего
не писал, только давал уроки "согласно учению Аммония" (Жизнь Пл. 3, 33). Позже, когда Плотин углубил свою собственную
доктрину, он по-прежнему занимался изысканиями в "духе Аммония"
(Жизнь Пл. 14, 15).
