* * *
Он не знал, что делать. Она казалась такой счастливой в течение всего дня. Смеялась и развлекалась. Что случилось, что расстроило ее? И как он сможет ей помочь, если понятия не имеет, в чем дело?
— Вероника? — обратился он к ней и кончиками пальцев погладил ее по щеке. — Что случилось?
Она не открывала глаз, и некоторое время не отвечала. Слезы же полились непрерывным ручьем. Было что-то ужасное в этом зрелище: беззвучно плачущий ребенок. Джейн встала с кровати, чтобы освободить ему место.
— Почему мама не приехала? — спросила, наконец, его дочь. — Почему не было подарка от мамы?
О Боже. О милосердный Бог, он не сможет справиться с этим. Он сел на кровать, на то место, что освободила Джейн.
— Маме пришлось уйти, далеко, — сказал он, взяв ее личико в свои ладони и, стал вытирать большими пальцами бегущие слезы. — Она была бы здесь, если бы смогла, дорогая. Мама очень любит тебя.
Он отверг желание сказать, что кукла была подарком от ее матери. Дети более проницательны, чем о них думают взрослые.
Его дочь внезапно открыла глаза и пристально взглянула на него.
— Она умерла? — спросила девочка.
Опровержение вертелось у него на языке. Но вдруг он вспомнил слова Джейн. Она должна знать. В конечном счете, ей было лучше знать правду, чем расти, думая, что она надоела матери и та бросила ее. Он привстал, и, отодвинув одеяло, взял дочь на руки, как в колыбель, и снова сел, покачивая ее.
— Да, — ответил он. — Она умерла, Вероника. Но она отправила тебя папе. И папа любит тебя больше всех на свете и больше всего в жизни.
Она заплакала в голос, не скрываясь, горюя о своей матери. И он качал ее на руках, и тоже плакал. Оплакивал потерю своей дочери и ее горе. Оплакивал правдивость слов, которые только что произнес и прочувствовал, и сокровище, которое имел, но так долго не осознавал этого.
Она, в конце концов, перестала плакать и затихла в его руках.
— Ты не будешь отсылать меня, папа? — шепнула она.
— Отослать тебя? — переспросил он. — Как я могу сделать это? Как я смогу обойтись без своей маленькой девочки? Кто же, в таком случае, сделает меня счастливым?
Ее глаза пытливо всматривались в него с мокрого, опухшего личика так, что он посчитал нужным достать свой носовой платок и стал вытирать ее невысохшие слезинки в тот момент, когда она заговорила.
— Ты действительно меня любишь, папа?
— Ты — мое рождественское сокровище, — сказал он, вытирая ее глаза и щеки. — Лучший подарок, который я когда-либо получал. Я люблю тебя, доченька.
