Пьер заговорил очень медленно, и Шона догадалась, что теперь даже маркиз понимает смысл произносимых слов. Лицо его оживилось.
— Вы правы, — сказал он. — Любовь не может умереть.
Он отвернулся и зашагал прочь.
— Это были его друзья? — спросил Пьер.
— Да, — с грустью в голосе отозвалась Шона. — Полагаю, что так.
Пьер вернулся к работе. Шона оставалась на месте, не сводя глаз с маркиза. Тот вновь направился к остаткам алтаря.
Там он остановился, и на миг Шону посетило видение: юноша стоял возле девушки, которую обожал, и золотые волосы невесты сверкали на солнце. Любовь, связавшая этих двоих, была настолько сильной, что превратилась в некий талисман.
Двое детей, бесстрашных, готовых на все, ибо их любовь не могла умереть...
«И она действительно не умерла», — подумала Шона, глядя на одинокий, мрачный силуэт мужчины, не способного вырваться из плена воспоминаний.
В сердце Шоны словно дул ледяной ветер.
Что-то подсказывало ей: если этот человек обречен прожить остаток своих дней одиноким, словно в пустыне, то и она никогда не познает ничего, кроме одиночества.
Вернувшись на судно, они обнаружили, что все уже готово к отплытию. Маркиз посовещался с капитаном, и через час они уже плыли по направлению к Бискайскому заливу, а оттуда — к Гибралтару.
Эффи в мельчайших подробностях описала, как Лайонел пытался покинуть судно, но этому воспрепятствовал капитан.
— Я велела Лайонелу держать себя в руках, — похвасталась Эффи. — Думала, он не станет обращать на меня внимания, но не тут-то было. Впрочем, я быстро его приструнила. Он, в общем-то, неплохой парень, если не потакать его капризам.
— Уверена, маркиз будет очень рад это слышать, — улыбнувшись, сказала Шона.
— Вы ездили в какое-то интересное место?
— В небольшую церквушку близ Кале. У маркиза были довольно веские и в то же время странные причины для этой поездки. Эффи, я начинаю думать, что некоторые вещи, сказанные тобой, не так уж далеки от истины.
— Вы имеете в виду, что он в самом деле монстр?
— Нет, не монстр, но одержимый — человек, не могущий обрести покой.
— Из-за нее?
— Из-за нее? — с легким раздражением эхом откликнулась Шона.
— Из-за его невинно убиенной возлюбленной, — с некоторым удовольствием смакуя эти слова, ответила Эффи.
Шоне такое определение показалось просто отвратительным. В подобном свете маркиз выглядел персонажем дешевой мелодрамы, что было несправедливо по отношению к живому, тяжко страдающему человеку, которого она видела сегодня в церкви. Человеку, вынужденному снова, след в след, возвращаться к месту, где он познал такое недолгое счастье.
