Прислушалась. Под окном, под ее окном кто-то возился. Бот карабкается по камням… Дотянулся до подоконника… В черном проеме появилась голова… К счастью, она заговорила Ромкиным голосом:
— Соня-засоня. Бросал, бросал землю — чуть руку не вывернул. Нашел я его! Клянусь головой осьминога!
— «Звездочку»?
— Нет. Человека с кладбища. Того самого, за которым ночью гонялся. Тайна раскрыта. Ура!
— Подожди минутку.
Ромка присаживается на бревно у дома. После встречи в автобусе сон как рукой сняло. Правда, ноют ноги, но Ромка старается не обращать на них внимания. Весь во власти разноречивых предположений, он готов не спать и не есть неделю кряду.
— Говори! — Гражина бесшумно выбралась через окно.
— Так вот: один из двух, что были на кладбище, — дядя Балис! Голос у него тонкий.
— Дядя Балис? Не припомню что-то…
— Да знаешь ты его. Угрюмый такой, всегда в резиновых сапогах ходит. Еще он с отцом Марите Мачулайтите в море работает.
— Молчальник?
— Вот-вот, — Ромка торопится выложить главное. — Сына он прячет!
— Зачем?
— Фашист. Наших расстреливал, — мрачнеет Ромка. — С гестаповцами сбежал…
Ромка выкладывает Гражине все, что знает о дяде Балисе, рассказывает о встрече в автобусе.
— А сына ты видел?
— Это ж второй незнакомец с корабельного кладбища! Клянусь головой осьминога!
— Бабушка еще надвое сказала…
— Перестань, — досадливо отмахивается мальчик. — Помнишь, он вспоминал о штурмфюрере Фальке?
— Ну, помню.
— Так это же фашистский начальник. Потом дядя Ба-лис спрашивал у сына, как решился он в наших местах появиться. Это два! Да я тебе целых сто примет найду!
— А почему он отцу угрожал?
— Голова — два уха! — презрительно тянет Ромка. — Фашист он! Понятно?!
— Ничего мне не понятно! И не кричи на меня! Скажи лучше, как зовут сына дяди Балиса? А?
— Как зовут?.. — пытается вспомнить Ромка. Но по его лицу видно, что это совершенно безнадежно.
— Эх, ты!
— Чего тебе от меня надо? Чтобы я целых два года помнил какое-то имя? Да? Клянусь головой осьминога, может, мама тогда и не говорила мне…
— Может, может, — поддразнивает Гражина, — никакого толка от твоего «может».
— Знаю! Знаю! — подскакивает вдруг мальчик. — Вацис! Вот как его зовут!
— Вспомнил?
— Чего тут вспоминать: так его дядя Балис на кладбище называл.
Это было не очень убедительно, но Гражина больше не спорит. Сын это дяди Балиса или не сын — все равно тайна корабельного кладбища приоткрылась. Конечно, предстояло узнать еще многое, но теперь они на правильном пути, теперь была уверенность, что тайна будет раскрыта.
