– Соня, не надо больше, не мучайся и не мучай меня. Я устал. Отпусти меня с миром.
Она просидела на кровати, не выпуская его руки до утра. А утром отказала корейцу. Решила, что последние дни они должны быть в квартире одни. Через двадцать дней Александр Николаевич скончался. Теперь у нее было только два человека на всем белом свете – Наденька и Илюша. Горе свое она несла достойно – ни слез, ни стенаний. Сказала Господу спасибо за долгие отпущенные годы абсолютного счастья, доверия и любви. Да, перед смертью Александр Николаевич попросил вызвать Наденьку и Илюшу, чтобы попрощаться. Те зашли в комнату к больному, испуганные и притихшие. Софья Михайловна стояла у окна на кухне. Наденька вышла заплаканная, они с Софьей Михайловной обнялись.
– Просил вас не оставлять, – всхлипнула Наденька.
Софья Михайловна кивала, гладя ее по волосам. После смерти мужа Софья Михайловна стала прибаливать, особенно мучили ноги – ходить она стала медленно и тяжело. С работы ушла, стало тяжело подниматься по утрам – засыпала она только часам к пяти, да и ездить стало непросто. В общем, вела она теперь скучную и размеренную жизнь пенсионерки. Вставала утром поздно, часам к одиннадцати, пила чай, слушала новости, варила суп, вытирала пыль, шла в магазин. Иногда болтала с бывшими коллегами по телефону. Отдыхала днем. Вечером – телевизор, книги, чай с вареньем. Вспоминала свою жизнь, работу, горячо любимого мужа Шуру.
Из родни – никого, только Наденька и Илюша. Да и за них болело старое изношенное сердце. У Наденьки женская судьба – врагу не пожелаешь. У Илюши – возраст, ужасный возраст, дикое время, столько соблазнов, столько опасностей. Как трудно не сбиться с пути. Мальчик, конечно, неплохой. Но как может повернуться – одному Богу известно. Ох, не приведи Господи, плохая компания, выпивка, наркотики. По телевизору с утра до ночи об этом говорят. А тут еще без мужской руки. У Наденьки характера никакого – ни крикнуть, ни кулаком по столу. Словом, одни тревоги и страхи.
Илюша, конечно, к ней уже не ездил – только раз в год на день рождения, да так, отбывал повинность. Жадно поест – и к телефону. Понятно, ждут свои дела, что ему со старухой сидеть? Наденька, замученная, посидит еще с полчаса и тоже начинает смотреть на часы:
– Поеду я, тетя Соня, хочется лечь, устала.
– Да, да, конечно, деточка, я все понимаю, – взволнованно бормочет Софья Михайловна и, провожая ее в коридоре, неловко сует деньги и смущенно протягивает пакет с гостинцами. Наденька вздыхает, дежурно чмокает ее в сморщенную щеку и торопится уйти.
