Полоска яркого света медленно наползла Соловью на глаз. Морщась, он отвернул голову. В тот день, когда их затолкнули в камеру, он некоторое время привыкал к полумраку, чтобы разглядеть скудное убранство, состоящее из деревянных нар и вмурованных в пол металлических лавок и стола. А теперь скудный свет, пробивающийся через небольшое окошко под потолком, казался ему ярким. Час назад их разбудили, подняли на ноги и дали вынести ведро. Он и ведро выносил, и камеру убирал сам, не позволяя Светлане ничего делать. Вернувшись, он сел у стены и прикрыл глаза, стараясь не думать об остром чувстве голода, постоянно преследующем его с того момента, как они очутились в этой облупленной и дурно пахнущей камере. Впрочем, дурно пахла она лишь вначале, а потом Роман привык. Скоро неделя, как их арестовали, не предъявляя никаких обвинений. Полицейские, сторожившие их, молчали, наверняка получив инструкции на этот счет, но слыша обрывки разговоров, изредка доносившихся из коридора, Роман догадывался, что все происходящее как-то связано с Витькой. Он вспомнил, как все началось.
Подъехав к дому, который Роман с трудом отыскал, несколько раз останавливаясь и прибегая к помощи местных жителей, они вылезли из пикапа и, разминая затекшие ноги, двинулись к калитке. Она оказалась не заперта, как и входная дверь. С самого порога было ясно, что в доме никого нет, на полу красовались засохшие следы и ошметки грязи, в доме было холодно, на кухне все разбросано и вывернуто. Раскиданы какие-то порванные мешки и пакеты, рассыпано их содержимое. Виновник бардака, как выяснилось, кот, притаился под потолком, на шкафу, и подозрительно наблюдал за незваными гостями. Роман заглянул во все комнаты, вышел из дома и походил по двору, подобрал и покрутил в руках какую-то железяку, бросил её и зашел в дом.
- Ничего не понимаю, что здесь произошло, и дверь открыта...
