— Наверное, нужно на всякий случай переписать номер банкноты? — спросила леди Лидьяр.
Моуди достал из жилетного кармана бумажку с цифрами.
— Я сделал это еще в банке, миледи.
— Очень хорошо. Оставьте у себя. И надпишите-ка конверт, покамест я составлю письмо. Как зовут священника?
Моуди сообщил фамилию священника и написал адрес на конверте. Неожиданно вернулся Феликс: случайно обернувшись, он увидел тетушку и ее дворецкого за письменным столом, и его осенило.
— Найдется у вас лишнее перо? — спросил он. — Я подумал: почему бы мне не написать Гардиману прямо сейчас? Ведь чем раньше он осмотрит Тобби, тем лучше. Правда, тетушка?
Леди Лидьяр с улыбкой указала на поднос с перьями. Проявляя заботу о собаке, Феликс, безусловно, выбрал кратчайший путь к тетушкиному сердцу. Писал он размашисто, с нажимом, часто обмакивая перо.
— Эка мы все прилежно скрипим перьями — как три переписчика в конторе! — бодро заметил он, заканчивая работу. — Словно на хлеб зарабатываем. Вот, Моуди, пошлите кого-нибудь с этой запиской к мистеру Гардиману, да поскорее.
Отправив посыльного, Роберт вернулся в гостиную и с конвертом в руке ждал, когда хозяйка кончит писать. Феликс опять — уже в третий раз — неторопливо двинулся к картинной галерее. Наконец леди Лидьяр отложила перо. Только она успела забрать у Моуди конверт и вложить в него письмо имеете с банкнотой, как из внутренних покоев, где Изабелла выхаживала больного пса, раздался пронзительный крик.
— Миледи! Миледи! — испуганно звала девушка. — У Тобби удар! Он умирает!
Бросив незапечатанный конверт на стол, леди Лидьяр побежала. Да-да, маленькая, толстенькая леди Лидьяр не поспешила, а именно побежала в свой будуар! Мужчины, оставшись вдвоем, переглянулись.
— Как вы думаете, Моуди, — лениво усмехнувшись, произнес Феликс, — стала бы ее милость так бегать, хвати удар меня или вас? Никогда в жизни! Да, такие вот мелочи и подрывают веру в человеческую натуру… Однако что-то я совсем скверно себя чувствую. Все из-за этого паршивого парохода. Как вспомню о нем, внутри все переворачивается. Хорошо бы чего-нибудь выпить, Моуди.
— Что вам прислать, сэр? — холодно спросил Моуди.
— Пожалуй, сухое кюрасао с печеньем будет в самый раз. Велите подать в картинную галерею. К черту собачонку! Пойду взгляну на Гоббему.
На сей раз он наконец добрался до входа в галерею и исчез за пурпурными занавесками.
