Народ стал добиваться строительства общества, в котором бы хорошо жилось богатым. И своего добился. Однако после краткого торжества правых идей маятник не мог не пойти в другую сторону. Он и пошел. Хотя бы потому, что слишком многим «не доставалось» в ходе тотального передела собственности в 90-е годы прошлого века. Российское общество постепенно стало походить на западный образец, который мы так упорно строили, начиная со времен Бориса Ельцина.
* * *
Однако базовая проблема российских социалистов и социал-демократов сохранилась — они не чувствуют и не понимают свою аудиторию. Им кажется, что существуют «трудящиеся», которые раньше голосовали за КПРФ, а теперь должны проголосовать за некоммунистических левых. Российские левые по-прежнему живут в XIX веке, не замечая, что век двадцатый минул, а на дворе уже двадцать первый.
Между тем, избирателями «новых левых» являются не «трудящиеся» (под которыми у нас принято почему-то понимать рабочих), а представители городского среднего класса — офисный пролетариат. За 15 лет либеральных реформ в российских городах сложился класс, который, не обладая значительной личной собственностью, зарабатывает за счет продажи «мозгов» либо эксклюзивных умений — менеджеры, адвокаты, журналисты, пиарщики, ученые новой формации, даже представители мелкого и среднего бизнеса, разделяющие ценности этой среды. Они — потенциальные левые. Левые постиндустриального мира.
Однако российские социалисты по привычке идут на заводы. Сто лет назад рабочие были меньшинством, склонным крикливо отстаивать свои корпоративные интересы с помощью забастовок. Сегодня рабочие оттеснены на обочину жизни. А их место заняли «менеджеры». Российские левые не умеют и не любят работать с ними. Именно поэтому российские левые партии маргинальны. Лишь «Родина» отчасти поняла, как работать с «новыми левыми». Да и то она выбрала относительно узкий сектор постсоветских ученых. Итог — за «Родину» голосовали наукограды, то есть территории, где сосредоточено максимальное количество людей, которые претендуют на высокий социальный статус по причине высокого интеллекта.
Левые Запада пытаются ограничить капитализм с помощью государства, заставить капиталистов отступить под консолидированным давлением общества, коль скоро пока не придумано экономической модели, противостоящей капитализму. Наши левые государства скорее боятся, считая его буржуазным. Поэтому офисные пролетарии, которые ценят государство как инструмент своего спокойствия, никогда не последуют за коммунистами или их социалистическими коллегами. Новое левое учение предполагает скорее идеологию жителей современных больших городов. То есть мультикультурализм, высокую социальную мобильность, терпимость к меньшинствам. Короче говоря, ослабленную версию тех взглядов, которые исповедуют избиратели Демократической партии США.
